Галина Голицына: Судьба-злодейка

А эта девушка, с которой целовался Роман, – настоящая красавица! Интересно, какой она была в детстве? Наверное, тоже очень красивой. Конечно, Роману приятно с ней общаться. На серенькую мышь он бы и не взглянул…

А ее, Марину, он шпыняет при первой возможности. Конечно, чего с ней церемониться? Она еще маленькая, к тому же некрасивая. Да еще одета в обноски… Одежду ей обычно отдавали соседи – ту, из которых вырастали их собственные дети. Только пару раз мать покупала ей вещи в магазине. Да и то – в секонд-хенде…

Полюбовавшись еще немного сказочной красотой за окном и помечтав о том, как было бы замечательно стать красавицей, девочка снова взяла рюкзачок и пошла искать маму. Поздно уже, домой пора…

По окончании вечеринки стали расходиться по домам. Кто-то – по парам, кто-то – компаниями.

Ромка церемонно кивнул Лере:

– Сударыня, позвольте вас проводить. Дабы не подвергать опасности на темных улицах.

– Да, точно! Я тоже пойду! – подпрягся Антон.

Лера изумленно распахнула бирюзовые глаза:

– Что ты, Антоша, ни к чему это! Мне и Ромы хватит…

Антон шутливо закатил глаза:

– Лерка, у тебя даже женской логики нет, не то что общепринятой. Во-первых, я не брошу товарища в трудную минуту. Во-вторых, мне приятно твое общество. В-третьих, два рыцаря – надежнее, чем один, – загибал он пальцы.

Теперь пришла очередь Леры закатывать глаза:

– Ну, если ты такой логичный… Куда деваться…

Вообще-то она возлагала большие надежды на вечернюю прогулку с Романом, но ей неловко было в этом сознаться. Логика девушкам, может, и не полагается, а вот гордость – да, это обязательно!

Вечерний город окутал их темной вуалью. Снегопад все усиливался, поглощая звуки, поэтому было непривычно тихо, красиво и даже как-то волшебно. До Лериного дома было недалеко: полчаса пешком. Она шла между двумя «рыцарями», которые состязались в остротах. Лера их шуточки пропускала мимо ушей. Ах, как было бы замечательно, если бы рядом шел только Роман! Можно было бы прижаться к нему, погулять подольше. Может, он бы наконец-то сказал что-то о своих чувствах… Лера никак не могла понять, как Полынин к ней относится. Вчера почти не замечал, сегодня потащил целоваться, а завтра снова будет смотреть сквозь нее, как будто ее не существует…

Лера привыкла к обожанию, восхищению и поклонению мальчишек. Только Полынин не метет перед ней хвостом. Но именно его внимания ей хочется больше всего! И сегодня так удачно все сложилось: танцевали под «Историю любви», обнимались в танце, поцеловались даже… И могли бы сейчас, во время прогулки, окончательно прояснить ситуацию.

Навязался этот Антоха на ее голову!

Проводив барышню до подъезда, ребята пошли назад.

Ромка хмыкнул:

– Спасибо, друг, что не бросил в беде.

– Да я уже понял, что дурака свалял. Поломал вам романтическое свидание…

– Нет, я серьезно рад, что ты с нами пошел. А то пришлось бы с ней еще час кружить по улицам, комплименты делать. Кажется, она всерьез ожидала, что я признаюсь ей в любви.

– А ты бы признался?

– Была бы любовь – да. А мне признаваться не в чем. Так что ты спас меня от тягостных объяснений.

– Лерка психанула. Я думал, ты тоже расстроился.

– Еще чего! Я, друг мой Антоха, расстроился по другой причине. Представляешь, мы с Леркой завалились в пустой класс, чтобы там без свидетелей пообниматься-позажиматься.

– Ну, дело молодое, – хохотнул Антон. – Расскажи, как все прошло?

– Расскажу. В этом классе сидела девчонка лет десяти. Уроки, видишь ли, делала. Вот был бы я умный, я бы что сделал? Ушел бы в другой класс. Они вечером все пустуют.

– А ты что?

– Я почему-то решил перед Леркой выпендриться. И шуганул ту малышку. До сих пор мерзавцем себя чувствую…

Антоха взглянул непонимающе:

– А что тут такого мерзкого? Ну не будешь же ты даму сердца при детях лапать… Наоборот, правильно поступил.

– Да неправильно я поступил, Тоха! Совсем неправильно… Во-первых, Лерка для меня – пустое место. Никакая не дама сердца. Во-вторых, это была та самая малышка, про которую ты мне рассказывал. Ну, дочка уборщицы, что ли… Сам говорил: жизнь у нее – не сахар. А тут еще я раскомандовался… До сих пор стыдно.

И опять он не сказал про ту давнюю подножку. Не смог признаться. Что поделать, не всем Боженька при рождении отсыпал смелости…

Какое-то время шли молча, потом Антон сказал:

– Да, зря ты ее шуганул. Она и так зашуганная жизнью. Мать каждый день выпивает. В доме бедность такая… По телевизору только такое увидишь. В репортаже про обездоленных. Там на бабке все держится. Но та старая уже, болеет сильно. Если помрет – мать может Маринку в интернат спровадить.