Григорий Кац - Мошенник из Багдада

Вскоре бану заметила, что ее прислужница часто исчезает из дому в ночи, и заставила других обитательниц гарема проследить за Айше. Те, из мести, что Айше удовлетворяет свою страсть – в отличие от них самих, изнывающих от скуки и нерастраченных сил, заприметили нарушительницу; и бану, взобравшись на крышу, «накрыла» наши ночные свидания. Разбудив Османа—агу, она приказала тому немедленно удалить меня из дома. Расстроенный хаким был вынужден на словах грозно отчитать меня за прелюбодеяние, а позднее посетовал, что он сам бы не прочь оказаться на моем месте. Айше привычно перенесла наказание ферраша – удары палкой по пяткам, а меня хаким удалил, предупредив, что я обязан ему жизнью за то, что забрался в чужой гарем. У правоверных так не положено. За это, можно запросто лишиться головы. Но благодаря тому, что я усердно лечил больных в его отсутствие, и в память о моем покойном отце, хаким Осман удалил меня, приказав никогда не появляться впредь в его обществе. Так бесславно закончилась моя любовная эпопея, которая все же оставила след в моей голове – с понятиями, что на земле есть богатые и глупые люди, готовые расставаться со своими деньгами и ценностями за пустые обещания и глупые фантазии, сказанные серьезным тоном. Машаллах!

Но очутившись без дома и без работы, я оказался в отчаянном положении. Домой к матери мне ход был запрещен, цирюльню я продал. Из тех туманов, что оставались у меня после раздела имущества, осталась лишь малая толика. На дворе был новый век. Жизнь менялась на глазах. Есть ли шанс удержаться на плаву, не скатившись до воровства или зиндана? Но Аллах не оставил меня без своей поддержки, машаллах. Решив после всех пережитых дней пойти в баню, я познакомился там с необычным человеком, сыгравшим в дальнейшем особую партию в моей судьбе.

Знакомство в бане с деловым человеком. Откровенные сравнения, сделанные мной в доме неверия. Душевный разговор. Я становлюсь секретарем российского посольства. Встреча с шахом. Мой бывший хозяин оказывает мне знаки почтения.

Раздевшись в полном одиночестве, я зашел в хаммам и увидел там лишь одного посетителя. Это был здоровенный рыжий детина, яростно плескавшийся в еще теплой воде. Я выбрал себе уголок и, помолившись, зашел в воду. Незнакомец поздоровался со мной на персидском, и по его интонации я понял, что это приезжий, каких в последнее время в Багдаде становилось все больше с каждым днем.

– Ага, – вежливо сказал я, – пусть Аллах продлит ваши годы на целый век, да не уменьшится никогда ваша тень, поведайте мне, откуда вы изволили приехать в Багдад?

Незнакомец вежливо ответил мне, что он прибыл из России по делам, но только сегодня вышел из пограничного зиндана, куда его засадили на целую неделю из-за карантина. И что он зашел в хаммам, чтобы смыть тюремную накипь, которая остается на теле человека, находящегося в тюрьме.

Рыжий детина, в свою очередь, поинтересовался, где я изволю работать, и мне пришлось рассказать ему про то, как хаким Осман застал меня с его невольницей и прогнал прочь. Незнакомец посмеялся над этой ситуацией, а я, в свою очередь, продемонстрировал ему свои способности ублажать людские спины перчаткой, каковая была у меня всегда наготове в мешке. Окончив мытье, мы вышли вместе, и незнакомец, назвавшийся Борисом, пригласил меня выпить кофий в одной из многочисленных кофеен, находящихся рядом с баней.

На свету я рассмотрел своего нового приятеля и обнаружил, что лицо его покрыто шрамами, у него была небольшая рыжая борода, и ростом он был гораздо более меня, хотя Аллах наградил меня недюжинными телесами. Борис довольно прилично говорил по-персидски, из чего я сделал вывод, что он изъездил Османскую Империю вдоль и поперек. Как оказалось, он приехал в Багдад по делам какой-то фирмы, строить железную дорогу, но по его поведению и повадкам я понял, что рыжий чего-то недоговаривает. Узнав что мне негде ночевать, Борис пригласил меня в новый караван-сарай, который имел название «Империал».

До сих пор мне не приходилось бывать в центре Багдада, так как я последний год провел безвылазно в доме Османа-аги, а до этого в своей лавке, что расположена возле главных ворот, корпел над головами правоверных, которым приспичило побрить головы на багдадский манер. Богатство и убранство «Империала» меня поразило. Я видел издалека шахский дворец, и думал, что всё золото мира сосредоточено в нем. Но увидев огромные золотые светильники, выходившие прямо из потолка, золоченые перила на широких ступенях, я понял, что дом хакима, да и сам шахский дворец построены в те давние времена, когда строительные материалы делались вручную, и никто не имел понятия об электричестве; а заезжать на царский двор на конях или ослах было великой привилегией. Это уже потом какие-то иноземцы привезли, по воле Аллаха, в Багдад электричество. Но откуда оно берется и как работает – ни отец мой, ни я понятия не имели.