Мария Сорока - Кофе

Цвет ясного ночного неба, с примесью света фонарей, был глубоким и насыщенным. Звезды светили не ярко, словно находились еще дальше, чем обычно. В воображении возникала изящная рука, небрежным движением рассыпающая звезды по небосклону. Эдик шел под этим небом, пытаясь отыскать хотя бы одно созвездие. Но в астрономии он разбирался намного хуже, чем в музыке. А в музыке он разбирался хорошо, очень хорошо. Еще он разбирался в гнете окружающего мира – долго изучал его, наблюдал, размышлял. Он ощущал этот гнет и не знал, куда от него деться. По сути, деваться было некуда.

В этом холоде реальности, в скупой на счастливые минуты жизни Эдик чувствовал себя бесконечно одиноким – как космонавт в одноместном космическом корабле где-то очень далеко от орбиты. Эдик мерил людей по себе. Эдик был уверен, что по-настоящему никому не нужен. И от этой мысли Эдику было, в общем-то, ни горячо, ни холодно.

Он ведь знал, что мы все живем в Аду.

Эдик был самый спокойный и самый пьяный в своей компании. Он редко улыбался и в хорошем настроении бывал только трезвым.

Итак, он знал, что все мы живем в Аду. Он не предполагал, не был уверен, или что-то в этом роде. Эдик именно знал. Такие познания не приходят под влиянием песен, фильмов или книг. Парадоксально – долгое время Эдик пропускал мимо ушей все слова про Ад. Он не задумывался над текстами песен и смыслами концептуальных фильмов, в которых продвигалась эта идея. Он смеялся над своими религиозными знакомыми. А потом внезапно, совершенно самостоятельно пришел к этому невеселому выводу.

До того большую часть своей сознательной жизни Эдик старался найти объяснение многим удручающим его вещам. Тому, что люди со временем стареют и начинают видеть в зеркале морщины и пожелтевшую кожу. Что родители порой переживают детей. Что любовь чаще всего заканчивается болезненным расставанием или скучным браком. Что мелочи разрушают дружбу. Что редко все складывается так, как хочется. Что в жизни мало красоты. Что во фруктах встречаются черви. И еще многому другому. Мало с чем из этого Эдик был знаком лично, но он знал, что так бывает, и что никто от этого не застрахован. И в один самый обычный день, Эдик вдруг осознал, что все мы живем в Аду. Он не строил гипотез о том, как мы здесь очутились, и есть ли еще что-то кроме Ада. Но факт оставался фактом.

Сложно сказать, стало ли Эдику от понимания этого жить проще или сложнее. Наверное, все же проще. Потому что если ты живешь в Аду, ничего не имеет ни смысла, ни значения.

Найдя ответ на главный вопрос и успокоившись, Эдик стал воспринимать жизнь как компьютерную игру. Он – главный герой, попавший в Ад, вынужденный бегать по его гадким закоулкам и делать множество задуманных кем-то действий. А раз это компьютерная игра, то, кроме всего, можно собирать бонусы и вводить секретные коды. Этим-то Эдик и занялся.

Он долго размышлял, где сможет собрать побольше бонусов. Все рассчитав, он решил, что ему нужно, и кем он хочет быть. Вечно пьяным панк-рок-музыкантом. И он стал вечно пьяным панк-рок-музыкантом.

С того момента дела у Эдика пошли легко и просто. Он мало чего хотел от жизни, но того малого, что хотел, непременно добивался. Он быстро собрал свою группу. Он никогда не страдал от творческого кризиса. Он легко находил общий язык с нужными людьми и всегда сам договаривался об очередном концерте. Он знал: для того, чтобы позволить себе быть вечно пьяным панк-рок-музыкантом, нужно быть успешным вечно пьяным панк-рок-музыкантом. Конечно, успех пришел не сразу, и некоторое время Эдик сомневался в своем выборе. Но вот, число поклонников стало больше числа друзей, а потом и числа знакомых. Эдик и другие парни из его группы почти все свое время отдавали музыке и пожинали сладкие плоды. Среди этих плодов были деньги и девушки.

Со временем Эдик перестал любить. Любить девушек из Ада казалось ему чем-то недостойным. Конечно, он спал с ними и иногда даже поддерживал отношения. Но Эдик-то знал, что все они просто маленькие гниющие в Аду существа. Красивые и не очень, страстные и бревна, спокойные, истерички, всегда веселые, всегда грустные, с образованием и без, из хороших семей, из плохих семей, с длинными волосами, с короткими волосами, милые, стервозные, с большой грудью, с маленькой, любящие делать минет, не умеющие его делать, – все они были, по сути своей, девушками из Ада – представительницами одной касты, одного сословия. Пожалуй, было лишь единственное маленькое хорошенькое исключение, которое милым ручным ангелочком обитало в его жизни, когда он жил в родительском доме. И в тот самый день, который пришел на смену ночному изучению созвездий, это исключение позвонило в дверь.