Наталья Долбенко - Индийский принц, или Любовь по заказу. Исповедь функции

Я только повела плечами.

Протиснулись дальше. Девчонка, зажатая толпой пискнула. Но на нее шикнули: ты в храме – терпи. Она, словно поняла, чего от нее требуют, притихла и вжала голову.

Мы вышли к просторной пещере с высоким потолком. Самая освещенная. И на ползала низкий пьедестал с небожительницей. Огромная черная богиня с расщеперенными в разные стороны руками, как огромный паук, таращила глаза из своего угла, с ее кроваво-красного языка будто капала кровь. Померещилось что ли или впрямь курицу зарубили?

Суеверный ужас пролетел надо мной. Все трепетали перед статуей, которая казалась ожившей. Настоящая черная вдова. Один раз ужалит и кранты.

Пунит встал перед ней и принялся нашептывать молитвы. Меня подтолкнули ближе к нему, показывая, чтобы и я сложила руки и чего-нибудь попросила у богини.

Я подошла ближе и вспомнила вечер в квартире Виджендры. Рита привезла из дома настоящего молдавского виноградного вина из собственных погребов. И мы на троих его распивали, празднуя, что она скоро получит российское гражданство. Вино было просто ошеломляющее. Такого аромата не найдешь ни в одной французской бутылке. И такой легкости, когда льется через горло, не встретишь. Зато и бьет по мозгам в самый неожиданный момент. Валит с ног и заставляет хохотать как план. У меня тогда весь язык сделался фиолетово-бардовым. Виджендра схватил цифровой фотик и кинулся снимать.

– Высунь язык! – кричал он, опьяневший и обезумевший. – Ты воплощение Кали. О! Мата-Кали!

И теперь я стояла перед ней, настоящей, в жуткой пещере, сохранившей запах веков, и должна была с ней разговаривать.

– Привет, – чуть приподняла уголок рта. – Меня тоже называли мата-Кали. Может мы с тобой похожи? Как говорят, ты не всегда злая и жестокая. Ты еще и добро делаешь, но тебе надо служить или принести дар. У меня ничего нет, считай, что мы на равных. Как бы подруги.

Со стороны статуи пронесся ветер, как горячее дыхание и встрепенул мои распущенные волосы.

– Ты живая что ли? – изогнула удивленно брови. – Ладно, здорово. Столько людей ежедневно приходят тебе поклонится! Еще бы ты не ожила! Общественное сознание тебя создало. Спасибо тебе, что я здесь. Что еще скажешь. И если уж нас с тобой как-то объединили, пусть в шутку, то помоги мне, как женщина женщине разобраться с Пунитом, понять, кто он и какой.

Показалось, будто зашевелился ее высунутый окровавленный язык и полезли змеи над головой с шипением. Позади стукали о колокольчики, прося исполнить многочисленные просьбы. Пунит тоже дернул за язычок среднего колокола и по пещере прокатился гул.

С потолка свисали разные колокола и колокольчики. И как бы я не стеснялась, но раз уж сам брахмин меня не прогнал и даже поставил тику на лоб, а потом сама Кали любезно пообщалась со мной, напомнив, что и я отчасти она, решила избрать себе самый большой колокол и треснуть по нему. Язык ударился о медную стенку. Колокол закачался, издавая мощный перезвон с другими колокольчиками. Все обернулись в мою сторону.

Мини с Ашвани посмотрели на меня с подозрением, но ничего не сказали. Скорее всего обсудят это на семейном совете без меня.

На выходе купили освященную пищу – прасад и прошли к машине.

– Это качори, попробуй, – протянули мне в зеленой миске из сшитых сушеных пальмовых листьев воздушные печености, прожаренные в масле. Налили из пакетика соуса.

Я хрустнула кусочек. в середине пустота, только по краям прилипшие пряности. Соус оказался непривычно острым. Но мне понравилось. Потому что в компании. Потому что возле храма. И потому что в загадочной загранице, той самой, о которой ходят легенды. В Индии.

Протерли руки салфеткой, что Мини предусмотрительно прихватила из дома, обулись и поехали дальше.

Вскоре показалась знакомая башня из красного песчаника. Кутуб Минар.

– Но я уже была там, – напомнила Пуниту. – В апреле.

– С Винаяком, – фыркнул он. – А теперь со мной.

– Ну ладно, – улыбнулась довольная. С ним можно все и по третьему разу, не то что вторично.

Припарковались рядом с кассами. Пунит побежал к окошку для местных. Принес зеленые билетики.

– Пунит, для меня надо дорогие, – неуверенно показала на бумашки по пять рупий. – В апреле Виджендра покупал по двести пятьдесят для иностранцев.

Он небрежно откинул мою руку: сам знаю, что надо.

Ну ладно. Я сказала. Ты решил.

Мы встали в очередь на вход. И тут высокий охранник с ружьем, он же и билеты проверяет, преградил нам путь: