Юрий Хас - Татьянин день

Тем временем дежурная вывесила табличку «Закрыто» на входной двери, за которой осталась группа опоздавших и не сумевших прошмыгнуть в зал студентов. Повариха, полная женщина, облаченная в белоснежные одежды, с высоким колпаком на голове, важно прошествовала в центр зала, где присоединилась к другим сотрудникам, вышедшим из цеха на перерыв.

Недалеко от места, где проворно орудовали столовыми приборами Тимур и Рудо, собралась не большая, но шумная компания: повара, помощники, работники варочного цеха, сотрудники, трудившиеся на раздаче, и кассиры. Они, сдвинув несколько столов, уселись дружной компанией. Разговоры тружеников столовой периодически прерывались взрывами смеха. Набор блюд на столе у поваров и помощников ничем не отличался от того, что предлагался студентам. Тем временем в большом зале столовой кипела работа. Уборщицам за время короткого перерыва следовало навести порядок, чтобы успеть к уже скорому и самому беспокойному времени в работе столовой – обеду.

– Рудо, сегодня Новый год, не забыл? – глядя за спину приятелю, туда, где шумно чаевничали труженики в белых одеждах, спросил Тимур. – Какие у тебя планы? Где встречать собираешься?

– Что тут думать? Знакомые, с кем приехал когда-то Москву, хотят собраться. Наверное, больше не увидимся. Учёба подошла к концу. Скоро разъедемся по домам, кто куда, – с грустью сказал Рудо. Поковырявшись немного вилкой в салате, продолжил: – Да и я тоже собираюсь ехать домой…

– Как домой? – чуть не подавился Тимур. – Вот это новость! У тебя же красный диплом намечается! Не забыл, что 25 января, на Татьянин день, в торжественной обстановке из рук ректора его получишь, а там и аспирантура тебе гарантирована! Неужели бросишь всё и уедешь? Тема работы у тебя отличная, и шеф что надо. С таким раскладом через три года защитишь кандидатскую, и тогда уже не магистром, а доктором наук вернёшься домой! Мне помнится, ты и сам так планировал сделать.

Тимур не мог поверить в то, что сейчас услышал от друга. Новость подпортила и без того неважное настроение. Ко всему добавились грустные мысли о том, что приближается момент расставания с друзьями, вместе с которыми не один год прожил бок о бок. Не хотелось верить, что безвозвратно уходят в прошлое ночные посиделки в общежитии, когда можно без особых церемоний заглянуть в комнату к друзьям.

Тимур привык к общежитию, и ему не верилось, что безмятежная студенческая жизнь подошла к концу. Хотелось хоть как-то продлить это время и сохранить сложившийся круг общения, поэтому Тимур бросился уговаривать друга не спешить с отъездом.

– Зачем торопиться? – спросил Тимур.– Ведь ты здесь давно свой, почти что соотечественник?

– Нет, – пряча глаза, словно стесняясь признания, ответил Рудо, – не соотечественник…

– Да брось, не цепляйся к словам, ну, ты же по духу наш. Ты соотечественник не в смысле гражданина страны, а в смысле ментальности. Ну, сам рассуди. Тебе, чудак-человек, выгодней здесь продолжить учёбу, чтобы потом вернуться на родину, но в другом, более высоком статусе!

Тимур, столь красноречивый и убедительный, стыдился признаться себе, что главный мотив его увещеваний – простой эгоизм, а не забота о карьере Рудо.

– Всё, что ты говоришь, правильно – не возразишь, – Рудо положил вилку на стол, откинулся на спинку стула и, глядя в окно, задумчиво сказал, – полгода назад примерно так же рассуждал. Всё ясно и просто: что делать, и как строить жизнь. Правильно говоришь, что сейчас у меня есть все возможности, и есть прямая выгода от продолжения учёбы, но нет главного – нет желания здесь оставаться.

Голос Рудо то ли от волнения, то ли от нахлынувших воспоминаний задрожал.

– Очень хочу вернуться домой. Соскучился по родителям, по младшему брату и сестре, которых не видел уже семь лет. Подумать только семь лет! Здесь ничто не держит. Нет сил, даже до защиты потерпеть. Наверное, тоска по дому есть не только у русских. Последние месяцы совсем грустно стало, только работа и спасала. Сейчас, когда делать нечего и осталось дождаться только дня защиты, время словно остановилось. Там, далеко, я свой, а здесь – чужой…

– Почему чужой? А друзья, а университет, а знакомые и земляки? – горячо заговорил Тимур, – Понимаю, не срослось с Далей, так что, из-за этого жизнь рушить и карьеру свою гробить?

Всё, к чему сейчас призывал друга Тимур, в равной степени относилось и к нему самому, переживавшему разрыв с любимой девушкой. Его тоже ничего вокруг не радовало, и так же, как и Рудо, он испытывал щемящее чувство одиночества среди толпы. В собственной слабости и малодушии всегда труднее признаваться. Тимур сам только и мечтал о том, чтобы скорее покончить с дипломом и драпануть домой, на Кавказ, где ничего не напоминало бы ему о теперешних переживаниях.