Татьяна Чебатуркина - Преодоление

Сколько тяжестей перенесли и сколько работы переделали его натруженные руки за девяносто прожитых лет – одному Богу было известно! И подошла, наверное, пора подводить итоги.

Павел где-то прочитал изречение: «Мудрость – это, когда ты все понимаешь, но уже не огорчаешься». В свои двадцать два года поводов огорчаться было предостаточно. Увлекаясь работой до глубокой ночи, а иногда до утра, приходилось в течение дня строго контролировать каждую минуту стремительно улетающего вслед за солнечными лучами растянувшегося летнего времени, разрываясь между домом и огородом, компьютером и приготовлением еды, уходом за дедом и элементарной приборкой.

Сколько он себя помнил, всегда рядом были только бабушка и дедушка. Отец Павла доверил им воспитание своего старшего сына, зная, что ему будет лучше в деревне, в ответственных и добрых руках своих родителей, пока они с женой осваивали далекие просторы Севера, трудясь на нефтяных промыслах, в погоне за приличными заработками. И родители отца не подвели. Израненный, бывший фронтовик Иван Николаевич и его жена Екатерина Осиповна жили ради внука, передавая ему всю мудрость поколений предков-крестьян, осевшую в памяти, в сознании, в соблюдении вечных божьих заповедей.

Павел стал художником. С детства изводил фломастеры и цветные карандаши, разрисовывая книжки и альбомы именно набросками того, что видел в жизни. Заметив необычное трудолюбие и упорство маленького мальчика, часами увлеченно малюющего акварельными красками обои сначала в детской, потом на кухне и в зале, в первом классе дед повез Павла в соседний район к известному художнику, который, посмотрев его работы, согласился заниматься с мальчиком два раза в неделю. Своей художественной школы в районе не было, но работы юного художника стали выставлять в родной школе. Неутомимый дед все восемь лет возил внука за сто километров, пока тот с отличием не окончил художественную школу в другом районе.

Счастливое детство и устоявшаяся незыблемость рухнули в четырнадцать лет, в один момент, когда буквально за несколько дней после инсульта сгорела бабушка. У нее был сахарный диабет, но ее жизнерадостный, звонкий смех, открытость, песни даже на секунду не допускали возможности ухода навсегда такой яркой и неутомимой, вечной, как казалось Павлу, бабушки. Родители предложили Павлу переехать к ним в Подмосковье, где в их семье подрастал его младший брат, но этот вариант даже не обсуждался. Дом Павла был здесь, в деревне. Он не собирался ни в какой город, считая предательством бросить осиротевшего деда одного. Родители уехали после похорон, а Павел со всей своей подростковой непримиримостью взялся за деда, опасаясь, что отчаяние и тоска по ушедшей жене окончатся пьянством:

– Дед, мы должны посчитать все наши расходы за месяц! Давай прикинем, сколько рублей мы сможем откладывать, ну, скопить?

– Здравствуйте, приплыли! Зачем тебе деньги потребовались? – дед в растерянности уронил ложку. – Мне, как бывшему фронтовику, спасибо государству, приличную пенсию выплачивают. Родители подкидывают на тебя, не скупятся. Тебе, что, в город от нашей тишины захотелось? Вот окончишь среднюю школу и поедешь на учебу к маме с папой. Они ведь тебя каждый раз зовут, когда приезжают.

– Да нет, я о другом! Давай, дед, ничего лишнего покупать не будем, наберем денег и начнем путешествовать! Вот скажи, где ты бывал за последние десять лет? Нигде, кроме санатория на Дону! Столько лет на пенсии, работу бросил, и все время дома! Неужели тебе не хочется посмотреть Москву, Санкт-Петербург, Черное море?

– Пашка, мне восемьдесят два года исполнилось! Какие путешествия? Мое время кончилось! Рыбалка да охота – вот мои путешествия! Скучно тебе с дедом стало, признайся, внучек? А на море охота посмотреть, ты прав!

По телевизору Павел однажды в новостях увидел, что ученые обнаружили в Италии селение в горах, где местные жители через одного спокойно преодолевали столетний рубеж, были работоспособными, редко болели. Дед был, наверное, из одной с ними компании. Среднего роста, худощавый, он редко пользовался машиной, предпочитал уходить на рыбалку за село или на озера пешком, когда Павел за ним не увязывался, отсыпаясь после ночного блуждания в компьютере, или, увлекшись, далеко за полночь очередным рисунком.

И дед не устоял. В каждом человеке живет подчас неосознанное стремление разорвать застоявшееся, сгустившееся вокруг отсутствие перемен, найти тропинку в лабиринте неизвестности и неожиданности, улететь за своей мечтой и насладиться очередной победой исполненного желания.