Энн Флетчер - Мадам в сенате

Ксавьера сделала глоток и поставила чашку на стол.

– Да, я слышала. Возможно, то, что ты говоришь, и не лишено смысла. Но почему они выбрали именно меня?

– Да потому, что ты стала чуть ли не национальной героиней. Люди узнают тебя на улицах. Ты для них – «Мадам», символ жизненного успеха. Это же будет конфетка, а не процесс! Уж они постараются превратить тебя в символ неудачи!

– Каким образом?

– Например, вышлют из страны.

Ксавьера будто окаменела, ее зрачки расширились.

– Вышлют из страны?

– Именно! – припечатал Уорд. Потом повернул голову и прислушался. Справочная как раз объявляла посадку на их рейс. Он поискал глазами официантку и помахал рукой. – Счет!

Девушка бросила на него безумный взгляд, оскорбленно шмыгнула носом и повернулась к Уорду спиной. Он изумленно посмотрел на Ксавьеру, как бы ища поддержки. Потом снова крикнул:

– Счет!

Официантка смерила его через плечо презрительным взглядом и пошла прочь. Из динамика послышалось повторное объявление о посадке.

– Вы не могли бы принести счет? – крикнула Ксавьера.

Девушка обернулась и, расплывшись в улыбке, подошла к их столику.

– Разумеется, куколка. – Она положила листок на стол. – Какая на вас чудная шляпка! Но вы ее затмеваете.

– Спасибо. – Ксавьера лучезарно улыбнулась и попыталась встать.

Уорд поспешно вскочил на ноги, чтобы помочь ей отодвинуть стул. Но официантка оттерла его плечом и сама помогла Ксавьере выйти из-за стола. Уорд машинально взял счет и понес в кассу, на ходу вынимая бумажник.

Выйдя из кафетерия, Ксавьера с Уордом устремились туда, где пассажиры выстроились в очередь перед металлической аркой. Какая-то симпатичная, хорошо одетая дама лет пятидесяти пяти узнала Ксавьеру и улыбнулась, как хорошо знакомому человеку.

– Вы Ксавьера Холландер, не правда ли?

– Да.

– Я – Мона Хиршфилд.

– Приятно познакомиться, Мона. Они обменялись рукопожатием.

– Мне тоже очень приятно. Могу я называть вас Ксавьерой?

– Разумеется!

– Большое спасибо. Нет, это ж надо – стоять в одной очереди с самой Ксавьерой Холландер! Все наши выпадут в осадок. Сын должен встречать меня в аэропорту. Он просто опупеет от счастья. Ксавьера улыбнулась.

– Он мой поклонник?

– Ну… – Мона замялась, а потом слегка наклонила голову. – Можно сказать, что в некотором роде – да. Он президент филиала Движения в защиту прав гомосексуалистов в Бронксе.

– В каком-то смысле вам повезло, – вежливо заметила Ксавьера. – Должно быть, у вас с сыном много общего.

Женщина уставилась в пол, немного подумала и подняла на Ксавьеру сияющие глаза.

– Я как-то об этом не думала, но вы, по-видимому, правы. Видите ли, он мой первенец, я родила его в пятнадцать лет. Из-за небольшой разницы в возрасте мы всегда были больше похожи на брата и сестру, чем на мать с сыном. Даю голову на отсечение, никто не способен так понять нас, как вы.

Молодая женщина потрепала Мону по руке.

– Дело в том, что я принимаю людей такими, какие они есть. Сама живу и даю жить другим.

– О, как я вас понимаю! – с жаром произнесла Мона. – И я такая же. Немногие матери могли бы правильно отнестись к тому, что Роберта стала приводить домой дружков, но я позволила им пользоваться спальней и вообще развлекаться когда, где и как Бог на душу положит. Что они и делают.

– Вы сказали Роберта? – удивилась Ксавьера.

– Мы назвали его Робертом, но после того, как в пятнадцатилетнем возрасте проявились его наклонности, я стала звать его Робертой.

Ксавьера понимающе улыбнулась.

– Ну что ж, это не лишено смысла. А как себя чувствует его отец?

– Превосходно. Правда, недавно он подхватил у себя в одиночке вирус гриппа, но сейчас он почти совсем здоров.

– Приятно слышать. А как остальные члены семьи?

– Мы не очень-то общаемся. Особенно с единственным братом Херберта. Херберт – имя моего мужа. Это настоящий фашист. Они с женой поселились этажом выше и постоянно покупают импортный апельсиновый сок в банках. Только представьте: этот садист вечно оставляет использованные банки на нашей лестничной площадке, чтобы поддразнить Роберту. А его жена уверяет, что на последних выборах он голосовал за республиканцев. Чего можно ожидать после этого?

Ксавьера поцокала языком и снова потрепала Мону по руке.

– О, как я вас понимаю!

Но тут как раз подошла их очередь. Ксавьера поставила сумку на ленту конвейера и жестом показала Уорду, чтобы он шел первым. Тот благополучно миновал арку. Настала очередь Ксавьеры. Один охранник глянул на нее маслеными глазками, в которых откровенно читалась похоть. Он слегка толкнул локтем своего напарника. Тот моментально понял, что от него требуется, и незаметно нажал на контрольную кнопку. Детектор загудел. Ксавьера вздохнула: вечно одна и та же история!