Екатерина Вильмонт: Два зайца, три сосны

— Олесечка, ты работаешь?

— Лерка, как хорошо, что ты позвонила, я как раз хочу сделать перерыв.

— В таком случае, Олесечка, давай сегодня пообедаем в «Пушкине», а?

— Это с какой радости? — удивилась я. Обычно мы с ней обедаем в более скромных заведениях.

— Есть повод, вернее, необходимость…

— Необходимость?

— Да, я тебе при встрече объясню, только давай лучше поедем на твоей машине, моя что-то вчера барахлила… — голос у Лерки был какой-то смущенно-лживый.

— Лер, ты опять дурью маешься?

— Маюсь, и что? Кисло тебе в «Пушкине» пообедать? Я приглашаю.

— Ладно, щей тамошних хочется! — согласилась я.

— Ну в чем дело? — спросила я, когда Лерка плюхнулась на сиденье моей машины.

— Ой, Олесечка, у Гришки там сегодня свиданье с какой-то Розой! Я должна на нее посмотреть.

— Тебе не надоело?

— Нет! Я должна охранять свое счастье!

— По-твоему это счастье?

— Да! Для меня счастье!

— Ладно, будем охранять. Но откуда ты узнала про свидание?

— Слышала! Утром кто-то позвонил, а он закричал так радостно: «О, привет, Роза! Наконец-то! Сколько лет, Роза!» И договорился в два часа пообедать в «Пушкине».

— Но может, это деловой обед?

— Ну прямо! Это что-то из прошлого… Может, там ничего и нет, но я хочу своими глазами ее увидеть…

— А мы не рано? Только еще полвторого…

— Гришка придет ровно в два, мы должны уже сидеть… И место надо выбрать поудобнее, он всегда сидит у окна…

— А если у окна будет занято?

— Глупости, он позвонил и заказал столик.

— А если он все-таки нас увидит?

— Ну, вряд ли, я сяду спиной, а наблюдать будешь ты!

— Ну нет, я так не согласна!

— Почему?

— Ты не дашь мне спокойно поесть!

— Ты что, жрать собралась?

— Именно!

— Счастливая, а мне кусок в горло не полезет!

— А если эта Роза страшней торпедной атаки?

— Еще хуже…

— Почему?

— По кочану! Тогда я буду мучиться, что он в ней нашел…

Мы сели так, чтобы обе могли видеть Гришин столик, но не бросаться ему в глаза.. Роскошные Леркины волосы мы убрали под мою новую шляпку. Лерка принципиально не носит головных уборов.

Я стала листать меню, хотя в «Пушкине» всегда беру одно и то же — полпорции суточных щей и бефстроганов.

Лерка заказала себе полусырого тунца.

— Явился, не запылился, — прошипела она.

— Роза не пришла, что ли?

— Откуда я знаю? Может, она должна прийти прямо сюда… Хорошо бы она его продинамила.

— Не пялься так, он может почувствовать…

— О, Роза! — раздался возглас. Мы обе повернулись в ту сторону. К Гришке подошел мужчина не первой молодости. Гришка вскочил, и они обнялись.

— Привет, старик!

— Привет, Роза!

Меня стал душить смех. Лерка сидела с открытым ртом.

— Что это такое? — прошептала она. — Он что ли голубой? Почему этого здоровенного мужика зовут Розой?

— Скорее всего это кликуха, на голубых они совсем не похожи, скорее уж на друзей детства.

— Ты уверена? — пристыженно пробормотала Лерка.

— В чем?

— Ну, что они не…

— Голову на плаху не положу, но руку на отсечение дам.

— О господи! Но почему же Роза?

— Может, он Розов или Розенблюм… Или, предположим, он в детстве мечтал о дальних странах и в тетрадках рисовал розу ветров…

— Господи, ну и фантазия у тебя! Ты уж небось ему биографию сочинила.

Все вышло вполне удачно. Гриша сидел спиной к нам.

— Олесь, я сбегаю вниз, приспичило, а ты когда я буду возвращаться, подай мне знак…

С этими словами Лерка побежала к выходу. Какая она изящная и красивая. А сколько ей пришлось намыкаться, пока она не встретила свое «счастье». Вот и боится за него…

Тут мне подали щи, аккуратно сняв с горшочка легкое пропеченное тесто. Я никогда не могла устоять и не съесть эту вкусноту. А Лерке подали какие-то воздушные листья. Черт, как хорошо не бояться за свое счастье, как вкусно…

— Жрешь? — с завистью спросила Лерка. — А там между прочим… Не хочу тебя огорчать, но там…

— Что?

— Я в гардеробе видела Миклашевича… с бабой. Они уже уходили.

— И что?

— А тебе уже наплевать, да?

— Да! С высокого дерева! А если ты думала, что не наплевать, зачем сказала?

— О, прости, прости, я думала, что наплевать…

— Так и вправду наплевать.

— Честно?

— Честнее не бывает.

— Слушай, а я ведь толком так и не знаю, из-за чего вы расстались?

— Из-за местоимения.

— Из-за чего?

— Из-за местоимения. Понимаешь, он человек, который знает только одно местоимение: Я!