Андрей Жвалевский - М+Ж. А черт с ним, с этим платьем!

И вдруг все отменяется, вроде как расставаться не надо. А слезы-то уже накопились. Причем на год вперед.

Пока я всхлипывала и хлюпала, Сергей уверенно вел меня домой. Расстояния между соседними домами не хватило для того, чтобы успокоиться, пришлось еще немного порыдать у подъезда. На свежем воздухе мне как-то лучше плакалось. Наконец я стала приходить в себя. Причем исключительно благодаря Сергею. Ему надоело разговаривать, и он меня поцеловал. Сначала хотел слезы вытереть, а потом увлекся.

А знаете, оказывается, совершенно невозможно плакать и целоваться одновременно! Что-то одно приходится прекратить делать. Лично я прекратила реветь.

Через некоторое время я наконец-то смогла на чем-нибудь сфокусироваться и попытаться что-нибудь сообразить. Это я… Я стою у подъезда… Смотрю на подъезд… Там сидит охранник… Он мне подмигнул…

Стоп! А чего это он мне подмигнул?! Это же Петрович!.. Не думая о последствиях, я рванула к нему.

– Петрович! Зачем вы это сделали?

– Что? – Петрович аж сел.

– Зачем вы мне сказки рассказывали про бывшую жену Катю? Зачем?!

Могу себе представить, как это со стороны выглядело. Лохматая, зареванная, глаза горят праведным гневом… Бедный Петрович!

– П-про какую жену? – Бедный Петрович стал заикаться. – Нет у меня никакой жены.

Так мы и брели ко мне домой. Я гладил ее, целовал в волосы, шептал на ухо всякие ободряющие слова, но Кошка-Катюшка только взревывала громче и прижималась ко мне сильнее.

Где-то на задворках сознания меня время от времени сверлила мысль, что сейчас нас увидят соседи, и… Ну, милицию, наверное, не вызовут, но шептаться за спиной будут обязательно. На подходе к подъезду (интересная конструкция – «подход к подъезду») я остановился и попытался милое ревущее создание хотя бы чуть-чуть успокоить. И успокоил. Вернее, не успокоил, а перевел энергию в другое русло.

И вот, значит, стояли мы, целовались с самоотверженностью необычайной, как вдруг Катя от меня оторвалась, уставилась куда-то за мое правое плечо и злобно на кого-то кинулась.

– За что?! Почему? Какая еще жена? За что?!

Обернувшись, я обнаружил, что моя слабая и нежная подруга трясет за лацканы старика Петровича. То есть не старика, а крепкого шестидесятилетнего мужика – между прочим, майора спецназа в отставке. А тот уже и хрипеть начал:

– Сережа! Добрый вечер! Вы ей скажите, ради бога, что у меня и жены-то нет!

А что я скажу? Все, что я смог, так это оттащить Кошку на безопасное расстояние и попытаться выяснить, чего она хочет от уважаемого члена общества и по совместительству охранника нашего подъезда.

Через пять минут всхлипываний, шипения и моих уверений, что «ты у меня самая красивая» удалось выяснить, что речь идет о том приснопамятном случае, когда Петрович втирал Кате, что она – моя бывшая жена, которую я жду не дождусь назад. Получив необходимые сведения, я повернулся к охраннику. Тот смущенно чесал нос.

– Был грех, – со вздохом признался Петрович. – Я уж и забыл. Думал, обойдется. Это все Коля Петруньков…

– Нельзя ли поподробнее, – потребовал я. – Что за Коля. И при чем тут Катя.

Выяснилось, что Коля Петруньков – бывший сослуживец нашего Петровича. За какие-то провинности Колю перевели в милицию, в охрану метрополитена. И вот однажды, когда наш бравый майор двигался принимать смену, то обнаружил у входа на станцию «Южная» живописную троицу. Причем двоих (Колю и меня) Петрович знал, а третья оказалась дамочкой с раскрытыми глазами, которая непрестанно рылась в сумочке и подозрительно зыркала то в сторону милиционера, то в сторону меня.

Выждав, пока Коля разобрался с нами, наш хранитель подъезда подошел к нему и «из чистого стариковского любопытства» поинтересовался, что это тут за комедия происходила.

– Он и говорит, попалась девушка явно из провинции, да еще без документов. А тут вдруг мужик какой-то нарисовался, назвал девушку женой Катей, щедро расплатился и уволок куда-то. «Может, – говорит, – зря я их, Петрович, отпустил? Мужик-то явно не ее. Вдруг насильник или террорист?» А я ему говорю: «Брось, Коля, это свои. Я его хорошо знаю, приличный человек. Просто помог девушке». Разошлись мы с ним, а на следующий день смотрю: а девушка эта возле нашего подъезда ошив… то есть проходила мимо. Петрович замялся.

– Ну? – потребовал я продолжения.

– Ну, я и подумал… То есть не подумал… Черт меня дернул. Устроил небольшое представление. А что? Никто ведь не пострадал, правда? Наоборот, вижу, все у вас на лад пошло.