Андрей Жвалевский - М+Ж. А черт с ним, с этим платьем!

Попытки классифицировать наши взаимоотношения приобретали все более мистический характер и вскоре измотали меня совсем. Я так и не понял, заснул в ту ночь или нет.

Наверное, да. По крайней мере, утром со мной произошло нечто вроде просыпания. Сквозь противное марево я почувствовал, что по моей квартире без моего спроса прямо над моим ухом кто-то расхаживает. Утренний стакан «Седого графа» мог вернуть мне хотя бы нейтральное отношение к этой (вычеркнуто цензурой )жизни, но на моей кухне наглая захватчица пила из моей любимой кружки мой чай.

Смутно помню, что я там говорил или рычал Екатерине Ивановне, зато отчетливо – круглые глаза обиженного ребенка, который не понимает, за что его наказали.

Утро опять было солнечное. А когда тебя будит солнце, а не будильник, совершенно невозможно встать в плохом настроении.

Сначала я пришла в ужас от того, что спала в одежде. Но быстро сообразила, что у меня с собой сумка с вещами и мне есть во что переодеться. На кухне я видела гладильную доску с утюгом, впереди еще час времени, в ванной – все необходимое, и я отправилась приводить себя в порядок.

Выйдя из ванной, начала понемногу соображать. Почему не позвонила Наташка? Я рысцой побежала в комнату, схватила телефон и… обнаружила три пропущенных звонка. Оказывается, когда я заснула на телефоне, то нечаянно – видимо, собственным ухом – отключила звук. Вот ужас! Что бы теперь я Наташке ни рассказывала, она мне все равно не поверит. Пропасть на две ночи подряд!

Зато я выспалась. Редко мне в Москве удается так замечательно выспаться, причем два раза подряд. Просто непозволительная роскошь.

Сладко потягиваясь, я пришла на кухню, отработанным движением стукнула чайник, включила радио, с удовлетворением выслушала, что в Москве девять часов, температура воздуха плюс двадцать и осадков не предвидится.

Подожду еще полчасика, и можно звонить Наташке. Потому что если я это сделаю сейчас, то разбужу ее и мне мало не покажется. А мне и так мало не покажется, так пусть подружка лучше выспится, может, это как-то смягчит мою участь.

Я как раз наливала себе чай в большую желтую кружку, когда дверь на кухню открылась и вошел Сергей.

Честно говоря, я уже настолько чувствовала себя как дома, что о существовании хозяина квартиры почти забыла.

– Привет! Я не ожидала, что ты так рано вернешься! Ты же мне разрешил переночевать? Чаю хочешь?

И только тут я обнаружила, что Сергей несколько не одет. И выглядит совершенно сонным. Вряд ли он пришел в таком виде.

– Ой. А ты, что, спад здесь? А где? Ой, а я твою кровать заняла. А я не слышала, как ты пришел…

Сергей треснул по приемнику, тот замолчал. Схватил в руки чайник, протянул руку к желтой кружке, увидел, что она полная. Сначала отдернул руку, как от ядовитой змеи, потом выплеснул мой чай в раковину и демонстративно налил себе еще раз.

Если бы я могла, с удовольствием скукожилась бы под его взглядом, превратилась в комарика и вылетела в окно. Но я не волшебница. Поэтому пришлось бочком пробираться к двери, протискиваться между столом и хозяином квартиры. И при этом поддерживать полотенце, которое уже давно грозило с меня свалиться.

Я не могла ничего не уронить. Такое противоречило бы всем законам физики и здравому смыслу. И, я считаю, то, что это оказалась просто сахарница, – большая удача, просто нечеловеческое везение. Она даже почти и не разбилась, и сахара там было не очень много… Но все это мне пришло в голову уже потом, а в тот момент, когда сахарница упала, я одеревенела от ужаса, а Сергей издал утробное шипение. В какую-то секунду мне показалось, что он меня сейчас стукнет. И я сбежала. Не рассуждая, не думая, как это выглядит со стороны, не попрощавшись, не извинившись, не поблагодарив «за все». Рванула в комнату, натянула вчерашнюю одежду, схватила сумку и выскочила за дверь. И только вызвав лифт, наконец не то чтобы вздохнула с облегчением, но с наслаждением выдохнула.

Наташка в итоге открыла мне дверь. Я всего-то раз двенадцать и позвонила. Но (чем хороша Наташка утром) никаких объяснений не потребовала, ничего не высказала. Впустила и молча ушла досыпать.

А я решила все-таки попить чаю. Как выяснилось, руки предательски тряслись, поэтому, справившись с чайником, я решила, что краситься пока рано. Еще карандашом в глаз попаду! Нужно почитать что-нибудь успокаивающее. На третьей странице увлекательной книжки – к сожалению, не помню ее названия – я поняла, что совершенно не понимаю, что читаю. А все потому, что мысленно прокручиваю возможные варианты утреннего разговора. Как всегда, с запозданием в голову начали приходить остроумные реплики, язвительные ответы, слова, которые могли разрядить обстановку, слова, которые могли бы уничтожить собеседника… Жалко, что этого никто-никто не оценит.