Максин Барри - Лето любви

Фредерика не знала, кто этот мужчина, но поняла, что он покорил ее сердце с первого взгляда, возбуждая в ней такое сексуальное желание, какого до сих пор не возбуждал ни один мужчина. Этот мужчина был совсем не ее круга. И когда он опять посмотрел на Фредерику своими поразительными глазами, ей стало необыкновенно трудно сосредоточиться.

Только взглянув на картину, он сразу понял ее суть. Может быть, наставник знает его?

– Ах это, – сказала Фредерика слегка охрипшим голосом. Она сглотнула, заметив, что мужчина посмотрел на ее пересохший рот. – Мне кажется, что наше время – время наступления нового тысячелетия – требует честного отношения к себе, впрочем, как и любой другой период нашей истории. Поэтому я написала машины, бутылки с молоком, мусорные корзины, телеграфные столбы, дорожные знаки и прочие признаки современной жизни. Я всегда рисую правду. Видите, это не просто здание, а дом. В нем живут реальные люди. И кто-то кормит кота, – закончила она с несколько вызывающей улыбкой.

Лоркан сразу понял, что девушка имеет в виду. У нее был другой подход к живописи – ясный и честный, этим она привлекала Лоркана еще больше. Это был чисто профессиональный интерес к ней как к художнику, хотя за ее великолепные глаза и восхитительный каскад волос можно было умереть. Лоркан понял, что натолкнулся на яркий талант. До сих пор его галерея не спонсировала молодых, перспективных, талантливых художников. Может быть, настало время сделать это?..

Лоркан наклонился ближе к картине, чтобы рассмотреть детали, и у Фредерики опять перехватило дыхание. Почему-то мнение этого незнакомца сейчас значило для нее больше, чем мнение кого-либо другого.

– А вы умеете рисовать, – пробурчал Лоркан себе под нос.

Фредерика вспыхнула от удовольствия, и ей захотелось показать ему другие свои картины – грязный двухэтажный автобус с выходящими из него пассажирами и серую зловещую местную школу с рядом аккуратных дорожных знаков перед ней. Лоркан видел, что эта девушка уловила суть поп-арта и вместе с тем обладала уникальной способностью изображать реальность в классическом стиле. Такое смешение направлений не должно было сработать, но оно сработало. Глядя на эти необыкновенные работы, Лоркан ощущал себя живущим в современной Англии. Но по манере письма эта молодая художница напоминала ему талантливых живописцев девятнадцатого века.

– Да, – одобрительно повторил он, – определенно вы умеете рисовать.

Взволлованная, Фредерика открыла картину, которая была написана в очень современной манере, – массивный красный комбайн, убирающий на поле пшеницу. Белые пятна чаек пронизывали небо, а зеленые изгороди увядали на сухой августовской жаре. Когда она писала эту картину прошлым летом, вся местность изнывала от злой засухи. Даже сейчас, глядя на картину, Фредерика чувствовала вкус пыли. И хотя Лоркан не был на этом поле, он тоже почувствовал вкус пыли.

– Это продается? – спросил он. Фредерика покачала головой:

– Пока нет, эта картина пойдет на мою дипломную выставку. Мой преподаватель хочет, чтобы я ее выставила.

– Это меня не удивляет, – сказал Лоркан, опуская руку во внутренний карман пиджака. Он достал оттуда маленькую, скромную белую карточку и смотрел, как девушка робко протянула к ней руку. Фредерика взяла карточку. При этом их пальцы соприкоснулись, и у нее закружилась голова. Лицо девушки побледнело, от чего россыпь веснушек на переносице проступила ярче.

Лоркан смотрел на них не отрываясь. «Веснушки, Боже мой! Да она еще школьница! « А потом его взгляд упал на ее грудь, и он заметил явно женскую округлость.

Фредерика взяла визитную карточку. Галерея Грина! Одна из лучших галерей в Лондоне! В нижнем правом углу визитной карточки был указан номер телефона. На визитке только имя, большими черными буквами: «Лоркан Грин».

Фредерика заморгала и посмотрела на Грина снизу вверх.

– Так вы Лоркан Грин? – задохнулась она от изумления.

Лоркан улыбнулся:

– Разве вы не видели сообщения о моем прибытии на доске объявлений?

Фредерика покачала головой. Потом она вспомнила шум голосов, который слышала раньше из офиса, и поняла, что это, наверное, приветствовали Лоркана Грина.

– Я здесь до конца семестра и летних каникул, – объяснил Грин. – Как почетный научный сотрудник.

– О, – неловко произнесла она.

А что еще могла она сказать? Одного взгляда на него было достаточно, чтобы Фредерика потеряла дар речи.