Ирина Быстрова - Всему свое время

– Как вы смотрите на то, чтобы съездить в командировку? – спросил у меня вице-президент.

Он всегда был исключительно вежлив. Ведь мог просто заявить: «Поедете в командировку», – и плевать на мою реакцию. Но нет, он смотрел на меня сейчас так, будто скажи я, что «ни за что и никогда», и он недрогнувшей рукой перечеркнет все планы банка на месяц, а то и на квартал вперед.

– Командировка? – сказала я. – Замечательно!

– Вот и отлично, – обрадовался вице-президент.

Я действительно была рада командировке или изображала энтузиазм, потому что у меня не было другого выхода? Зависело от того, куда предстояло отправиться.

– Куда командировка? – спросила я.

– В Новосибирск. – Вице-президент смотрел на меня вопросительно: мол, как, устраивает?

Уппс!

– Новосибирск? – Я все-таки не сумела скрыть своего разочарования. – В январе?

Сорокаградусные морозы, пронизывающие до костей ветра, горы снега – нужно быть экстремалом для того, чтобы чувствовать радость при таком известии.

– К сожалению. – Вице-президент развел руками. – Срочное дело. Никто из руководства полететь не может, поэтому мы решили отправить вас…

А вот это уже было интересно.

– Э-э… – начала я, не зная, как бы задать вопрос, чтобы не опростоволоситься.

– Да, – улыбнулся вице-президент, – дерзайте и знайте, что ваше будущее в ваших руках.

С ума сойти, думала я, покидая его кабинет. Какое же кресло ждет меня в перспективе? Теперь ночи спать не буду, перебирая всевозможные варианты. Надеюсь, не руководящий пост в провинции. Это, конечно, всегда рассматривается как повышение, и только идиоты от такого отказываются, но уж очень не хочется расставаться с Москвой. Если только Питер…

– Удачный день? – спросил мой новый бой-френд, когда мы сели ужинать.

– Спрашиваешь просто так или тому есть веские причины? – усмехнулась я.

– Выглядишь так, словно у тебя был удачный день, – сказал он, накладывая мне ризотто.

Готовил он сам. Вкусно, изобретательно, с удовольствием. Но только на своей собственной кухне. Поэтому мы все чаще встречались у него. Я уже привыкла к спартанской обстановке и огромному, величиной в полстены, телевизору. Следующей фазой что? Зубная щетка в стаканчике на полочке Из зеленоватого стекла? Иногда у меня мелькала мысль: а нет ли в этом какого дальнего умысла? Но потом я отгоняла ее. Современные мужчины – организмы примитивные, куда им до изощренности легендарного Казановы! Хотя… кто знает.

– Я взял билеты, – сказал он, когда мы покончили с ризотто.

– Куда? – поинтересовалась я.

– В театр. Ленком.

– Здорово. Когда?

– Двадцать седьмого.

Уппс!

– Я не смогу, – сказала я, составляя тарелки в посудомоечную машину.

– Что так? – В голосе его сквозило разочарование.

– Командировка. Улетаю двадцать шестого, на три дня.

– Далеко? Может, сможешь вырваться вечером? – Он подмигнул.

– Ну да, – рассмеялась я, – метнусь сквозь три часовых пояса на спектакль в Ленкоме.

– Жаль. – Он включил чайник. – Так куда едешь?

– В Новосибирск.

– В Новосибирск? – Он присвистнул. – Удачно.

– Что ты имеешь в виду?

– Повидаешься с подругой. Узнаешь, как у нее дела.

– Да, – проговорила я с некоторым сомнением.

– Или что? – Он испытующе смотрел на меня. – Не хочешь?

Он был очень проницателен. «Адвокат, – смеялся он, когда я говорила ему об этом, – профессия обязывает». Мне это в нем нравилось. Не люблю людей, которым нужно все до молекул разжевывать. Но иногда его реплики ставили меня в тупик. Как, например, сейчас.

Я и вправду не была уверена, что хочу повидаться с Машкой. Увидеть ее грустное личико и мучиться от сознания, что не могу помочь ей. А могла? Не знаю. Во всяком случае, хотела. Как выяснилось после Марусиного отъезда, в своем стремлении я была не одинока.

Алла учинила мне настоящий скандал тогда, в октябре, узнав, что Маруся не выйдет к ней на работу.

– А я-то думала! – стонала она. – А я-то хотела!

– Алла, извини, – каялась я, – но сама понимаешь…

– Она меня бросила! – чуть ли не рыдала Алла.

– Ты ее даже не видела, – удивлялась я.

– Ну и что, – возражала Алла, – я уже полюбила ее.

– Извини, – вновь каялась я.

– И что там она теперь? – спрашивала Алла. – Что с ней?

Я не знала. Время шло, а от Машки новостей было кот наплакал. Я звонила ей два раза. Привет-привет, как дела – нормально. Кто-то был дома, не иначе. «Я напишу тебе», – пообещала мне Машка во второй раз, это было в середине ноября. Пишет по сей день. Больше я не звонила. Рука не поднималась взять трубку и еще раз набрать ее номер. А вдруг там все плохо? Черт, а я, оказывается, трусиха.