Инид Джохансон - Дурнушка

Дорин была достаточно разумной, чтобы оценить здравый смысл его рассуждений, но в этот момент она почему-то выглядела более возмущенной, чем когда-либо. Роналд глубоко вздохнул и сказал как можно мягче:

— Не пойму, что тебя беспокоит, Дорри. Тебе уже двадцать пять, и, насколько мне известно, у тебя еще никого не было. Если бы ты хотела выйти замуж и завести семью, то давно бы уже нянчилась с детишками. Ну, или хотя бы сделала что-нибудь, чтобы этого добиться: стала бы больше появляться в обществе, заботиться о своей внешности, поменяла бы прическу. А так, почему бы двум уважающим друг друга людям, не объединиться? Дорри, я предлагаю тебе дружбу и деловое партнерство.

Она смотрела на него широко распахнутыми глазами и неожиданно поняла, что мечта всей ее жизни — стать женой Роналда — готова стать реальностью. Надо только забыть о его желании прибрать к рукам компанию, которая раньше принадлежала ему с Мартином, о том, что он ее не любит и никогда не полюбит, — только и всего! Но она справится. У нее было достаточно времени, чтобы научиться владеть собой.

Единственное, что действительно причинило Дорин боль, так это предательство отца. Она полагала, что он хотя бы считается с ее мнением и не решится продать фамильный дом, не посоветовавшись с ней. С детства Дорин знала, что была для матери сплошным разочарованием. Мама ничего не могла сделать, чтобы дочка выглядела хорошенькой. Прямые, как дождь, волосы, маленькое, худое личико, костлявая фигурка оставались неизменными. Когда родилась хорошенькая, как ангелочек, сестренка, мама забыла о существовании Дорин и была счастлива. Но, увы, малышка умерла от менингита, и сердце безутешной матери вместе с ней. Она окончательно отдалилась от мужа и дочери и в конце концов ушла вовсе. Лишь несколько лет спустя им стало известно, что она тихо скончалась в одной из клиник на севере Англии.

Дорин изо всех сил старалась помочь отцу примириться с утратой. Хотела быть лучиком солнечного света во тьме его существования. Она училась не просто хорошо — лучше всех, а свободное время проводила дома, читая книжки. Даже завела морских свинок, чтобы их веселая возня забавляла отца. В общем Дорин искренне полагала, что дарит отцу радость и тот гордится ею и уважает как равную себе.

Увы, как только что выяснилось, она ошибалась.

Дорин поднялась из-за стола. У нее слегка кружилась голова, а вид почти нетронутой еды и остатков вина в бокале вызывал физическое отвращение.

— Рон, я согласна стать твоей женой. Назови только время и место.

Дорин еще раз критически оглядела себя и сокрушенно вздохнула. Зеркала под рукой не оказалось, так что задача выдалась не из легких. Однако и так было ясно, что пиджак смотрится просто великолепно, — еще бы, это был не безразмерный свитер из магазина готовой одежды, а самое настоящее произведение портновского искусства, «от кутюр»! Но вот та, на ком он надет…

Что подумает папа?

Дорин с тоской посмотрела на информационное табло. Поезд опаздывал на час. Интересно, подумала она, платформы специально строят так, чтобы от ветра негде было укрыться? А милый папа мог бы и такси взять, а не гнать единственную дочь встречать его в глухую темень. Джентльмены так не поступают.

Дорога до вокзала была сущим адом. Больше всего на свете Дорин ненавидела водить машину ночью. Фары встречных машин слепили, светофоры зловредно подмигивали красным глазом, стоило подъехать, а переключатель передач волшебным образом менялся местами с указателями поворота и прочими кнопками, предназначение которых девушка как-то позабыла.

К тому же на этот раз Дорин терзалась мыслями о собственной внешности. В самом деле, что подумает отец? Чудесные вещи от лучших дизайнеров смотрятся на ней примерно так же, как, скажем, седло на корове. Как она выглядит? Чудовищно? Как жалкая шлюха? Или просто до крайности забавно?

Впрочем, не столь уж и важна реакция отца. Но Роналд, вероятно, отнесется к ее обновкам так же.

А во всем виновата Патриция!

В конце прошлой недели она свалилась как снег на голову, разбудив Дорин в девять утра таким стуком в дверь, словно за ней по пятам гналась стая разъяренных псов. И что же услышала открывшая ей дверь подруга? Приветствие? Ничуть не бывало!

— Немедленно едем в Лондон! Я взяла отгулы специально для этого. Боже мой, до свадьбы десять дней, а ты и пальцем не шевельнешь! Хоть обдумала, что наденешь? Конечно нет! А спишь, словно двадцать праведников! Одевайся! Пора в путь! Кстати, где твой отец?