Люсьен Гольдберг - Девочки мадам Клео

Орудуя каким-то металлическим инструментом, стюард отпер хлипкую дверь туалетной комнаты. Ши увидел, как стюардесса вскинула руку и прижала ее к губам, как все трое смотрели на то, что было за раскрывшейся дверью. Пилот отпрянул назад, снял с верхней полки плед и протянул его внутрь.

Мгновение спустя подавленный Джек Эйлер, бледный, как полотно, вышел в салон. Он был обернут голубым пледом, точно итальянский официант, на груди болтались завязанные узлом рукава розовой рубашки от Поло.

Кристина, спотыкаясь, вышла в проход в перекошенном платье, стюардесса кинула Эйлеру его брюки, взяла с пустого кресла другой плед и, заслонив женщину, повесила его между рядами.

Когда стюард бежал назад по проходу, стараясь скрыть улыбку, Питер остановил его.

– Что там произошло?

Молодой человек сделал паузу, наклонился к Питеру и прошептал на ухо:

– Она у него там на очке сидела. Соскользнула на пол и ногой заклинила дверь. Когда мы ее открыли, оба были в чем мать родила.

Стюард двинулся дальше. Питер крепко зажал рот ладонью, чтобы подавить распиравший его смех.

«Блеск! Какой блеск!» – подумал он, мгновенно прикидывая начало статьи, которую он напишет о Джеке Эйлере.

Если его редактор откажется напечатать, он найдет кого-нибудь другого, можно даже пожертвовать двухлетним эксклюзивным контрактом с «Четвертью часа».

Он решительно кивнул и прикрыл глаза. Хотя она, конечно, захочет, уверил он сам себя. Федалия Налл, главный редактор, сделавшая этот журнал умопомрачительно успешным, никогда не откажет ему в таком деле. Она всегда делала к нему первый шаг, и даже больше, с того самого момента, когда спасла ему жизнь.

В те дни, когда Питер Ши, пребывая в Париже, купался в лучах славы, его покоробила бы даже мысль о таком журнале, как «Четверть часа». Всякого, кто способен опуститься до сотрудничества в подобном журнальчике, уже нельзя воспринимать всерьез.

«Дилетанты», – хмыкнул бы он поверх стакана виски.

Или презрительно фыркнул бы:

«Чтиво для богатеньких».

В ту пору, опьяненный самомнением и, как ему казалось, безграничным авторитетом, он заявил бы тем, кто считал его слово истиной в последней инстанции, что «Четверть часа» никакого отношения к журналистике не имеет, что это развлекаловка, информационная жвачка, потворствующая самому примитивному читательскому вкусу, неразвитому интеллекту, и никак не стоит деревьев, загубленных на производство бумаги для его печати.

Такое мнение, пожалуй, было вполне оправданным, пока издание не возглавила невозможная, энергичная молодая женщина.

Когда «Мосби Медиа» закупила то, чему предстояло стать «Четвертью часа», это был невзрачный еженедельник, громко именовавшийся «Звездным ревю». Несколько желтоватых страниц, нашпигованных разного рода интервью с пресс-агентствами и сенсационно-скандальными статьями, основанными на сплетнях о «звездах мыльных опер».

«Охотники за головами» лорда Мосби отыскали целеустремленную молодую женщину с биографией, насыщенной тяжким трудом, и с головой, полной идей. Когда «охотники за головами» нашли ее, она редактировала крошечный ежемесячник, посвященный богемной жизни Гринвич Вилледж. Звали ее Федалия Налл.

Федалия не была похожа на потрясных шикарных дамочек, возглавлявших прибыльные популярные журналы восьмидесятых годов.

Федалия была другого сорта.

Ей был дан карт-бланш, выделен бюджет в три миллиона долларов и предоставлен год на перестройку обветшалого «Звездного ревю». В первый же месяц она разогнала всю верхушку, перевела редакторские офисы в принадлежащее Мосби здание на Пятьдесят Седьмой улице и начала обустраивать журнал по своему генеральному плану, в основу которого был положен постулат, сформулированный Уорхолом: чтобы прославиться, достаточно четверти часа. Возведя постулат Уорхола в творческое кредо, она приступила к выпуску ежемесячного журнала, представлявшего звезд, чью славу приходилось втискивать в прокрустово ложе вышеупомянутого правила.

Журнал, подобно комете, ворвался в сознание американцев только благодаря Федалии. В 1987 году она купила у некоего бухгалтера видеокассету, которую тот отснял во время отпуска. На ней был увековечен сенатор Гэри Харт, скачущий по палубе яхты «Манки Бизнес». Новообразованный художественный отдел поместил на обложке фотографию сенатора и Донны Райе, на которой они слизывали друг с друга крем для загара.