Наталья Горбачева - Любовь как любовь. Лобовы. Родовое гнездо

– Нет, больше не надо, завязал, – ответил твердо Леня. – Не дай бог, в пьяном виде его зачал…

– Может, ее? – в тон спросила Оля.

– Нет, его… Так где живут эти люди?

– Галановы живут в Новосельске. А в Ковригине у них магазин… Настя работает там продавщицей.

И Оля на салфетке нарисовала ему схему, как добраться…

Лене не суждено было этого сделать. Вечером того дня Настя собрала свои вещи и тайно, когда Галановы заснули, покинула их квартиру. Утром Ирина обнаружила в ее комнате записку: «Спасибо за все. Я уезжаю. Прощайте».

– Уехала!.. Сбежала!.. – запричитала Галанова и вдруг сделалась болезненно-злобной. – Дрянь… И это – в благодарность за все, что мы для нее сделали. Мерзкая, неблагодарная тварь!

Она разорвала записку на мелкие кусочки, закрыла лицо руками и зарыдала:

– Мой ребенок… Она забрала моего ребенка…

Потом Галанова вскочила, разбросав предложенные мужем таблетки, и закричала:

– Нет, она не может! Не может! Мы должны вернуть ее. Догнать и вернуть!

Ирина выскочила из квартиры, Сергей Александрович – за ней. Догнал жену он на автобусной остановке: увидел, как та разговаривает с торговкой семечками. Но торговка ничего вразумительного про Настю не сказала. Когда подошел Галанов, Ирина посмотрела на него, как на чужого, и сказала:

– Я этого так не оставлю. Я найду ее, все равно найду. Я не смирюсь с этим, слышишь?!

Обнаружила Настю Люба, когда пришла на дежурство. Она вошла в палату с капельницей, поставила штатив возле предписанной кровати, стала будить больную. Та повернулась.

– Настя? – узнала ее Люба. – Что с тобой?

– Привезли… – еле выговорила Настя – от удивления, что увидела сестру Лени в белом халате.

– Я здесь работаю, давай руку, капельницу ставить. Как себя чувствуешь?

– Спасибо, лучше.

– Вот и хорошо, – Люба вынула из кармана шоколадку и положила на тумбочку. – Тебе сейчас нужно сил набираться. А главное – полный покой, никаких волнений…

– Спасибо. Не ожидала вас увидеть… – Настя протянула руку.

Когда пришел врач, Настя сказала, что совсем здорова и просит, чтобы ее выписали.

– Не сегодня и не завтра, это точно, – ответил молодой доктор, глядя больше на Любу. – У вас остается угроза выкидыша. Вам нужен полный покой. Никаких физических нагрузок, и уж тем более не следует поднимать тяжести. Любовь Платоновна, вы видели багаж, с которым больную привезли? Уму непостижимо…

– Сумка тут ни при чем. У меня закружилась голова, потому что я побежала – автобус уже отъезжал… – ответила Настя.

– Скажите спасибо, что он сразу же привез вас к нам… Еще немного, и вы бы потеряли ребенка, – это доктор объяснил Насте, а Любе протянул карту назначений и сказал: – Результаты обследования показывают, у пациентки крайнее нервное истощение. Посмотрите, сестра, там новые назначения. Мы скорректировали схему… И следите, чтобы эта упрямая не вставала.

– Я прослежу, – с нажимом ответила Люба.

Из ординаторской она позвонила Лене и сообщила о Насте:

– Жалко мне ее… И тебя тоже. Запуталось все у вас… Может, когда родится ребенок… все изменится к лучшему?

– Я постараюсь, – ответил сестре Леня. – Люб, ты у нас знаешь кто? Сестра милосердия…

Леня приехал в больницу не в приемные часы, Люба провела его в палату. Говорили очень тихо, чтобы не разбудить соседок. Сначала вроде ни о чем. Потом Леня стал потихоньку убеждать Настю, что она теперь не может вот так запросто распоряжаться своей жизнью.

– Может, нам… еще раз… – недоговорил Леня, потому что Настя перебила:

– Мы уже пробовали, не вышло.

– Мы не все знали друг о друге. Настя, я тебя прошу… подумай, – он сделал паузу. – Ради ребенка…

Настя вдруг закрыла глаза, показывая, что разговаривать больше не может или не хочет. Но Леня добавил:

– Настя… Мне без тебя плохо…

После отбоя Люба тихо открыла дверь в палату, подошла к Насте, взяла за руку. Рука была ледяная. Люба осторожно спрятала ее под одеяло. Настя не спала. Обе соседки храпели.

– Вы меня ненавидите. За что… – всхлипнула она в тишине палаты.

– Тс-с! Ты – моя невестка. И давай без «вы», договорились? Подвинься немного, – спокойно сказала Люба и села на край кровати. – Настя, ты пойми. У моей дочурки был врожденный порок сердца. Шансов не было. Кого тут винить?

Настя молчала. Потом решилась сказать:

– Прости меня, прости, пожалуйста.

– Не будем больше об этом вспоминать, – вздохнула Люба. – Что было, то прошло.