Синтия Хартвик - Фундамент для сумасшедшего дома

Наступило мертвое молчание. Мне казалось, что я слышу, как у них в головах закипают мозги, и это грозило массовым инсультом. «София, – сказала я себе, – ты опять вляпалась. Ни одно доброе дело не остается безнаказанным».

– В любом случае, – попыталась я исправить положение, чувствуя, что иду камнем на дно, – вы что, не можете сами попробовать покупать акции в торговых центрах?

Через две минуты возбужденный гул женских голосов заполнил комнату. Я почувствовала, что больше не в состоянии ничего воспринимать, и встала.

– Простите, но мне пора садиться за работу, – извинилась я и вышла из гостиной.

Поднимаясь по лестнице, я слышала, как в гостиной опять воцарилась тишина, и испугалась, что они осуждают мою тупость.

Но все было гораздо хуже.

Они думали!

В Миннеаполисе, если вы хотите немного отвлечься и углубиться в экономику нашего штата, вам помогут местные торговые центры. И это не удивит вас, если вы вспомните суровые зимы Миннесоты, когда даже сумасшедшее желание истратить все свои сбережения не выманит вас далеко от своего дома.

В 1983 году в трех часах езды от Южного Ларке-дейла было больше дюжины крупных торговых центров, не говоря уже о самом крупном и популярном, который был расположен в самом центре Миннеаполиса.

Но ни один из них не тревожил моего воображения, когда на следующее утро я спустилась в кухню за кофе и тостами. И обнаружила, что…

В семь тридцать утра в это субботнее утро, когда за окном было темно, холодно, но еще не было снега, женщины Ларксдейла с многочисленными сумками и пакетами разных размеров крутились, как щенки, вокруг стола в гостиной. Они планировали свой первый поход за акциями.

Поход был обставлен как положено. На столе лежала карта, над которой склонились головы с горящими глазами. Время от времени кто-нибудь задумчиво подносил к губам чашечку бодрящего кофе. Мое любопытство было разбужено.

У моей матери имелась своя собственная роль в этой первой кампании. Она не пыталась произносить речи или становиться в гордую позу. Она просто варила кофе, жарила тосты и подавала все это, следя, чтобы всем хватало. Когда кому-нибудь надо было взглянуть на карту, мать брала у них из рук чашки и тарелки с тостами. Она была в своем коронном репертуаре. Ей всегда поручали незначительные дела, но доверяли в главном.

Поход начался за несколько минут до восьми часов. До этого звук в прихожей напоминал гул, похожий на гул в улье перед вылетом роя. Я не выдержала и встала у окна, чтобы посмотреть, как они идут и рассаживаются в две машины. В фургон матери и в «Крайслер Империал» Марты. Машине было двадцать лег. Двадцать зим в Миннесоте, и ни одного повреждения. Естественно, ведь это машина Марты. А вы, конечно, помните, какова она.

Ни у Агнес, ни у Глэдис машин не было. Сомневаюсь, что они вообще умели водить. Но они всегда без колебаний садились в чужие машины и были прекрасными пассажирками, безропотными и спокойными.

Больше всего, когда я смотрела на них из окна, они походили на цепочку гусынь. Это показалось мне символичным. Вскоре их и след простыл. Я решительно вернулась под сень законов и запретила себе реагировать на окружающий мир.

Отец с моими братьями Артуром, Дэниэлом и Вильямом отправились в Миннеаполис за рождественскими подарками и на бейсбольный матч. После этого они собирались пообедать в хорошей компании, а потом, возможно, посмотреть какой-нибудь фильм с участием Сильвестра Сталлоне. Это был ежегодный мужской ритуал, и это означало, что до приезда матери я буду в доме одна. Мать появилась только около восьми часов вечера.

К тому времени, как я услышала, как поворачивается ключ в двери, у меня болели глаза, я была на грани отравления картофельными чипсами и несколькими сотнями страниц мудрых законов. Я как раз закрыла очередной учебник и потушила настольную лампу, собираясь спуститься вниз. Я услышала, как открылась входная дверь, и подумала, что мать, наверное, так же устала, как я. Но она выглядела ужасно. У нее блестели глаза и раскраснелись щеки. Я решила, что у нее жар.

– Мама, ты хорошо себя чувствуешь? – спросила я.

– Детка, я себя замечательно чувствую, – ответила мать, вешая пальто и глядя на меня сияющими глазами.

Мы прошли в гостиную и посмотрели на часы. Уверена, что у нас при этом мелькнула одна и та же приятная мысль. Отца с братьями не будет еще часа три. Это было здорово.

– Я поставлю чайник, – сказала я.