Глэдис опаздывала.
Без двух минут девять в то субботнее утро шесть остальных членов Самого методистского клуба переступили порог и прошли в элегантную, но немного сумрачную прихожую дома Марты Криттенден. Затем в знак уважения к хозяйке дома они вытерли ноги и стали снимать еще пахнувшие нафталином пальто, чтобы повесить их в шкаф.
Была середина октября, пожалуй, самое чудесное время года в Миннесоте, когда на ветвях еще висят сладкие, хрустящие яблоки, а чистый холодный воздух бодрит. Щеки у гуляющих румяные, а не сизо-бурые, как на сильном морозе. В городе уже начинается подготовка к Хэллоуину. Во всех домах шьются черные костюмы и откладываются подходящие по размеру оранжевые тыквы. Кроме тех домов, где этот праздник считается праздником сатаны. Но даже в самых строгих религиозных семьях все равно ощущается приближение первого праздника после изнурительно душного лета.
Члены клуба встречались по субботам круглый год. Но осенью и зимой они делали это с особым удовольствием в пику мужьям, которые просиживали все воскресные вечера, безумными глазами следя за спортивными событиями на экранах телевизоров.
В это субботнее утро, когда на стеклах машин впервые появился иней, все члены клуба должны были принести на заседание по капельке того, что в последующие десять недель каждый год превращается в лавину сладкой выпечки, которая является вечным кошмаром для моей фигуры.
Ровно в девять моя проворная и исполнительная мать, Элизабет Петере, появилась на пороге дома Марты с огромным душистым тыквенным пирогом в руках. Мать и Марта были в хороших, но не очень близких отношениях, когда с трудом находишь общие темы для разговоров. Но что вы хотите? Во-первых, Марте было шестьдесят два года, и она была на целое поколение старше моей матери. Во-вторых, Марта была богатой женщиной и принадлежала к высшему кругу нашего города. Короче, Марта одевалась в фешенебельных магазинах, а моя мать – на дешевых распродажах в универмагах.
Но не успела мать повесить пальто, как в дверь опять позвонили, и на пороге появилось три кекса к кофе. Вернее, три члена клуба, которые принесли по кексу: с корицей, лимонный и обсыпанный ореховой крошкой.
Долли Саклинг была крупной высокой блондинкой. Она вместе с моей матерью окончила школу, но потом, как говорится, неудачно вышла замуж. И теперь жила в самом захудалом районе нашего городка, занималась хозяйством, по нескольку часов в день подрабатывала в лавочке, покупателей которой сама называла «настоящими свиньями». Но с детских лет я представляла ее только в образе Валькирии из опер Вагнера. На ее голове мне всегда мерещился железный шлем с рогами, а в руках тяжелый меч. Она была бы самой прекрасной и впечатляющей Валькирией в мире, уверяю вас. Как только она переступила порог с огромным ароматным ореховым кексом в руках, в большой прихожей дома Марты Криттенден сразу стало тесно.
За ней вошла Дебора Коэн, которая была «самой-самой» в Самом методистском клубе. Именно она была тем исключением из заурядных членов клуба, о котором я говорила в предисловии.
В двадцать два года Дебора вступила в Военно-морские силы США. Как раз тогда, когда в стране был впервые объявлен женский призыв в армию, но задолго до того, как разобрались, что там с ними делать.
В свое время в одном из военных учебных лагерей где-то в степях Каролины Дебора получила две медали за воинскую доблесть, проявленную в учебных операциях. После этого в качестве награды ее перевели секретаршей в штаб. И теперь, когда она слышит, как военные исполняют гимн, она признается, что ей тут же хочется напечатать его на машинке. Отслужив три года, Дебора вернулась в родной город и открыла третий в Ларксдейле парикмахерский салон. Нельзя сказать, чтобы он процветал, но все же приносил постоянный доход. Так что Дебора была не только единственным отставным морским десантником в женском клубе, но и единственным предпринимателем среди его членов. Ее кекс с корицей был украшен шоколадной глазурью. Во все, что пекла Дебора, она щедро добавляла шоколад. Она никогда не набирала вес, хотя и ела в свое удовольствие. Это всегда было предметом моей черной зависти.
За Долли и Деборой стояла Агнес Джейн Бринкли. Как всегда застенчивая, жизнерадостная и невероятно упорная Агнес всю жизнь проработала в городской детской библиотеке. И это было ее истинным призванием. Иногда мне казалось, что Агнес так и не повзрослела. К тому же она была из тех женщин, которые умудряются одновременно выглядеть молодыми и старыми. В своих цветастых платьях и круглых очках она была похожа на девочку, но застенчивость и неувядающий оптимизм выдавали в ней старую деву пятидесяти лет. Она казалась ребенком, из которого выкачана вся детская энергия. При этом физически она была довольно высокой и крепкой. И никакого слабоумия. Она была прекрасным профессионалом. Но эмоционально оставалась ребенком. Многие взрослые, по восемь часов в день проработавшие с детьми, устают и находят их утомительными. Но только не Агнес Бринкли. Скорее она находила утомительными взрослых. Честное слово!
Читать дальше