Мэри-Роуз Хейз: Аметист

— А почему его зовут Танкреди? — поинтересовалась Катриона у Виктории. — Это ведь иностранное имя, а?

— Так звали завоевателя Сицилии. Мать Скарсдейла была сицилианкой. Мы с Танкреди родились в Палермо.

— А чем он занимается?

— Занимается? Танкреди? — Тут прозвучал самый обескураживающий ответ:

— В шахматы играет. И в бридж, и в триктрак.

— Нет, я имею в виду, где он работает?

— Так это и есть его работа.

— Не понимаю, — замотала головой Гвиннет.

— Танкреди играет на деньги. И довольно успешно.

— Ты хочешь сказать, что твой брат — профессиональный игрок?

— Не совсем так. Он не профи в точном смысле этого слова. Танкреди всегда знает, что выиграет. Он держит в голове все шахматные ходы, так же как помнит полный расклад карт. — Виктория слегка улыбнулась. — Танкреди говорит, что в Америке его называли бы мастером обратного счета…

Катриона, Джесс и Гвиннет в строгих закрытых нейлоновых купальных костюмах и резиновых шапочках сидели на бетонном краю бассейна и наблюдали, как Виктория Рейвн, в облегающем белом лайкровом купальнике без особых усилий проплывает круг за кругом по периметру бассейна.

— О чем мы говорили перед ее приходом? — поинтересовалась Гвиннет.

— О том, что жили-поживали без особых забот. — Джесс раздраженно поправила прядь мокрых волос, выбившихся из-под шапочки. — Не могу понять, как это ей удалось подцепить нас на свой крючок. Мнит себя командиршей.

— Но ведь так оно и есть, — попыталась быть объективной Гвиннет.

— Она нас жалеет, — усмехнулась Катриона. — Ну не глупость?

— Жалеет нас? — Джесс грозно сдвинула черные брови.

И как только Виктория осмеливается ее жалеть? Джесс нравилась собственная жизнь. Отличная жизнь, и такой она будет и впредь. Джесс всегда двумя ногами стояла на земле, точно зная, что ее взгляды и амбиции — единственно верные, абсолютно правильные.

— Итак, ты намереваешься выйти в свет, потом стать женой и матерью… Очень удобно, — сказала как-то Виктория и, задумчиво покачивая головой, вдруг добавила без какой-либо видимой связи:

— Как же тебе повезло, что ты такая хорошая художница. Можешь придумывать собственные рождественские картинки и рисовать детские портреты.

Джесс почувствовала обиду и скрытую угрозу, словно — смешная мысль — принципы, на которых Джесс строила свою жизнь, в конце концов, не такие уж прочные.

Джесс не понимала, как может Гвиннет оставаться такой спокойной, несмотря на подколки, с которыми Виктория приставала и к ней.

— Воспитательница в детском саду? Ну конечно! Замечательная подготовка к работе в модном бизнесе. Можешь начать с маленьких прелестных нарядов для малышей…

— Но я не собираюсь заниматься модным бизнесом.

— Займешься.

Гвиннет, с побледневшим и сконфуженным лицом, уставилась на Викторию. А потом вдруг покраснела и поспешила сменить тему.

— Может быть, Виктория просто завидует нам, — мягко предположила Катриона. — Думаю, следует пожалеть ее. Как считаете, что с ней самой-то будет?

Катриона представила себе Викторию, окончившую Оксфорд с красным дипломом, и что дальше?

— Если она не выйдет замуж, то кончит так же, как мисс Пембертон Смит. Умная и злая. Можете себе представить что-либо более ужасное?

Листья на деревьях распустились окончательно, теплый летний воздух был наполнен тяжелым гудением пчел и ароматом распустившихся цветов, трава в полях и парках поднялась в полный рост. Катриона без конца мечтала о Джонатане. Почти каждый день она писала возлюбленному бесконечные письма. Правда, отвечал Джонатан куда более редко и разочарующе неромантично. Но Катриона постоянно подбадривала себя, вновь и вновь вспоминая их первую встречу.

Виктория была благодарной слушательницей. Она слушала спокойно, не перебивая, с таким видом, будто никогда прежде не слышала рассказа Катрионы.

— Все было как в книжке, — с благоговением рассказывала обожавшая рыцарские романы Катриона. — Я сразу же поняла: либо я выйду за него замуж, либо просто умру.

— Ну да, я очень надеюсь, что так оно и будет, — вежливо заметила Виктория. — Выйдешь за него замуж, я хотела сказать.

— Думаешь, она и вправду ясновидящая? — Катриона и Джесс сидели рядышком на складных стульчиках, держа на коленях коробки с красками и эскизники. Это была ежегодная загородная прогулка кружка рисования в Баклбери-Виллидж — живописную местность с хижинами, крытыми соломой, красочными садиками и небольшой речушкой, мирно извивающейся среди зарослей тростника и болотной калужницы.