Мэри-Роуз Хейз - Греховные тайны

Но не только печаль — Изабель чувствовала и невероятное облегчение. Нет больше причин опасаться за Марка и Мелиссу. Отныне можно смотреть на них как на здоровых детей, хотя и трудных, но вполне нормальных.

И она теперь станет разумной матерью, пообещала себе Изабель. Больше никакой суеты, никаких истерик. И пить надо меньше. Теперь все обязательно повернется к лучшему.

— Ну, что скажете? — заговорила Арран. — Как мы себя ощущаем, не будучи сестрами?

— Не знаю, — растерянно откликнулась Кристиан. — Это так странно, вдруг выяснить, что ты не та, кем себя всегда считала. Всю жизнь иметь сестер и неожиданно узнать, что у тебя их больше нет… Как вы думаете, это будет иметь для нас какое-нибудь значение?

— Я думаю, нет, — ответила Изабель.

— А я считаю, что-то непременно изменится, — произнесла Арран, — но не обязательно к худшему. Знаете… сначала мне стало очень грустно. Как будто я лишилась семьи. Но теперь… я просто чувствую, что вместо кровных сестер у меня появились две близкие подруги.

— Правильно, — подхватила Изабель. — Ничего ведь, в общем, не изменилось. Мы всегда были близкими людьми и такими останемся. Мы ничего не потеряли.

— Более того, приобрели. С друзьями ведь можно говорить обо всем. Я имею в виду… подругам все можно рассказать, даже такое, чего сестре не расскажешь.

Арран действительно почувствовала, что наконец-то все может им рассказать. Друзей обычно не стесняются.

Это как неожиданный подарок судьбы. Арран чувствовала себя счастливой. Она может рассказать им о своих бедах, они расскажут ей о своих — и больше никаких семейных секретов. Одну тайну, правда, она не сможет поведать ни Кристиан, ни Изабель. Никто, кроме Дэлвина, не в состоянии понять, какое облегчение она испытала, услышав о пристрастии отца к наркотикам. Это не только избавило ее от страха унаследовать его душевную болезнь. Это в какой-то степени если не оправдывало, то объясняло зло, причиненное ей, и отчасти снимало ее собственную подсознательную ярость. Постепенно эта ярость должна окончательно исчезнуть.

— Давайте выпьем, — неожиданно предложила Кристиан.

— Хорошая мысль, — поддержала Изабель.

Она достала бутылку водки и разлила в стаканы.

— Ну, за нас! — Она не могла подобрать нужные слова. — За сестер Уинтер.

— Нет, — поправила Арран. — За женщин из семьи Уинтер.

Они торжественно сдвинули стаканы.

— Как нам быть с мамой? — спросила Изабель, перед тем как они разошлись по своим комнатам. — Что она будет теперь делать?

Однако утром Элизабет вышла к завтраку странно спокойная и умиротворенная, словно она тоже пережила душевную встряску и стала после этого более стойкой, чем прежде. Изабель и Арран застали ее уже сидящей за столом напротив пожилого джентльмена с седыми усами и военной выправкой. Она оживленно рассказывала ему о своем незабвенном Джордже:

— Он был такой одаренный. Мог бы читать лекции по английской литературе в Оксфорде. Хотел стать поэтом. Но все окончилось трагично. Его призвали уже перед самым окончанием войны. Потом тяжелое ранение в голову. Он был боевым летчиком. Их аэродром находился где-то здесь поблизости. Теперь там американская ракетная база.

— По-моему, она сейчас счастливее чем когда-либо, — тихо заметила Арран. — С каждым днем образ отца будет приближаться к идеалу, пока не станет именно таким, каким она всегда хотела его видеть. Она будет жить со своей мечтой, и никто не догадается, что это не правда. Наконец-то он станет героем войны. Ты только подумай, Иза, ей больше не надо прятаться от людей, не надо притворяться, придумывать какие-то оправдания, переезжать с места на место. Она теперь тоже свободна!

Изабель в задумчивости намазывала гренок маслом.

— Да, наверное, ты права. Как это все странно…

Ведь она…

— Извините! Вы мисс Уинтер?

Обе подняли глаза. Перед ними стояла официантка.

Глаза ее расширились от возбуждения. Она смотрела на Изабель.

— Мисс Уинтер, миссис Петрочелли — ваша сестра?

Ее просят к телефону. Звонят из Америки.

Передав это сообщение, молоденькая официантка кинулась на кухню поделиться с поваром потрясающей новостью. Она с самого начала подозревала, что эти Уинтеры — знаменитости. Ну конечно, с такими лимузинами! А теперь еще и звонок из Америки… Не она ли с самого начала говорила, что эта хорошенькая, черноволосая и есть Изабель Уинн!

Изабель и Арран сидели рядом на пляже, на ветру, под серым, облачным небом. Природа брала реванш после удушающей жары. Прошел отлив. Борозды холодного песка простирались, казалось, до самого горизонта, где начиналась стальная гладь Северного моря.