Джанет Дайли - Я все снесу

— Что с тобой сегодня? — неожиданно спросил Картер, его синие глаза внимательно следили за ее лицом. — У меня такое чувство, словно ты или что-то скрываешь, или чего-то боишься.

Оторопев от столь внезапной прямоты, Стейси оступилась. В голове ее теснились сотни возражений, но язык словно онемел, и она не смогла вымолвить ни слова, между тем Картер продолжал:

— Я не намерен принуждать тебя отвечать. Ты можешь солгать или о чем-то умолчать. — Он говорил невероятно серьезно. — И то, и другое причинит мне боль. Стейси, если когданибудь ты захочешь излить душу, я к твоим услугам, что бы ни случилось.

— Картер, я… — начала было Стейси, горькие слезы навернулись у нее на глаза.

— Тш! Давай прекратим. Может быть, потом, когда останемся наедине, поговорим, но только не сейчас, — прошептал он, уткнувшись лицом в ее волосы и крепче обнимая ее своими надежными руками.

Когда замерли последние звуки баллады, оркестрик заиграл бравурную мелодию, и наша пара осталась на танцевальной площадке. Уверенность в Картере придала Стейси сил, и она вернулась к столу, улыбаясь уже более естественно. Вечер тянулся мучительно долго. Насмешливый тон и кривая улыбка Корда действовали Стейси на нервы, а победоносный блеск в глазах Лидии усугублял пульсирующую боль, которая едва не прорывалась наружу. Всякий раз, когда Корд танцевал со жгучей брюнеткой, к горлу Стейси комком подкатывала ревность. Под конец вечера Картер пригласил на танец Лидию, оставив Стейси наедине с Кордом.

— У них хорошо получается, — с деланной непринужденностью заметила Стейси, наблюдая за слаженным дуэтом Картера и Лидии. Корд метнул на нее свой горящий взор и как-то коротко, невесело улыбнулся — такую улыбку Стейси видела впервые.

— Ревнуете? — спросил низкий баритон. — Ведь Лидия очень красивая женщина.

— Еще чего не хватало, — огрызнулась Стейси, но получилось фальшиво. Она ревновала Лидию, но ревность ее была иного свойства, чем это подозревал Корд.

— Потанцуем? — мягко спросил Корд и подошел к спинке ее стула.

Разумеется, ей следует отказаться. Незачем себя истязать — ведь, обнимая ее, он будет желать другую. Чего она добьется, кроме еще более острой душевной боли? Однако она не произнесла ни слова и, сама не ведая как, очутилась в его объятиях на танцплощадке. Пути к отступлению не было, и непроизвольно ее лицо осветилось такой радостью, что все сомнения показались просто смехотворными. Сильная рука, лежавшая на талии, странно волновала, а нежный взгляд его темных глаз наполнял ее сердце необъяснимым счастьем. Пускай он танцует с ней из жалости или из этикета — это не имело никакого значения. Она не заметила, как крепче сжала ладонь Корда, а он, ласково улыбнувшись, притянул ее к своей широкой груди, так что ее каштановая головка оказалась у него на плече. Не слыша ни мелодии, которую исполнял оркестр, ни разговоров танцующих, не чувствуя ничего, кроме пьянящей близости Корда, Стейси танцевала в молчании, ощущая лишь ритмичное покачивание его бедер, нежное, сильное тело, крепкую ладонь и дыхание на ее волосах.

Когда танец закончился, Корд, как будто заранее приготовившись, предложил отправиться домой. Стейси тут же согласилась, так как буря эмоций, вызванных его близостью, и вся безнадежность ее любви готовы были выплеснуться наружу.

На обратном пути в машине царило молчание. Стейси с облегчением вздохнула, когда «континентл» наконец свернул на подъездную аллею и она могла укрыться в своей комнате.

На следующее утро к Картеру вернулась его обычная жизнерадостность, он смеялся и шутил, как всегда. Он предложил Стейси помочь с организацией аукциона и энергично взялся за дело: ездил по делам в город, проверял вместе с Хэнком годовичков — словом, взвалил на себя наиболее трудоемкие обязанности. Корд вновь стал исчезать из дому, никому ничего не объясняя. Последние два дня он откровенно избегал Стейси и Картера, исключение составил лишь ужин в понедельник, после которого он сразу ушел. Куда — не сказал, но Стейси видела, что в конторе допоздна горел свет. К удивлению Стейси, Лидия тоже не появлялась, хотя с момента ее возвращения она стала практически неотъемлемой частью жизни дома.

Вынув страничку из пишущей машинки, Стейси заставила себя сосредоточиться на неотложных делах. Все утро она занималась составлением последних заявок и циркулярных писем по аукциону. Это было последнее. Она вложила листок с информацией в конверт, запечатала его и поместила сверху на пачку писем, которые дожидались Картера — он еще не вернулся из конюшни. Если повезет, то она успеет выпить чашку кофе и выкурить сигарету перед встречей с женами рабочих фермы — надо обсудить все детали предстоящего приема.