Кэтрин Стоун: Исцеление любовью

После того как теплоход пришвартовался в порту Нью-Йорка, мы не только не говорили, но даже не видели друг друга. Ни он, ни я не хотели такого конца. Несмотря на то что наш роман закончился, твой отец хотел регулярно получать известия о моей дальнейшей жизни и материальном положении. Но я не могла на это согласиться.

И не согласилась, Кэтлин. Поэтому он ничего не знал о твоем рождении».

Если бы он узнал, это стало бы для него настоящей пыткой, но и радостью…

Маргарет закрыла глаза. Ей хотелось сосредоточиться, все вспомнить и вновь убедить себя в том, что она была права, не сказав отцу Кэтлин правды. В ее сознании возникали картины далекого прошлого. Аромат счастья… Счастья ее любви к нему посреди океана. Счастья жизни на берегу вместе с их дочерью. Это была скромная жизнь, обогащенная любовью…

…И все же я всегда желала моей любимой Кэтлин другого богатства: брата, которого она могла бы любить, которым бы восхищалась и которому бы доверяла…

Маргарет знала, что это несбыточное желание, потому что никогда бы уже не смогла полюбить другого мужчину. Она открыла глаза. Чуть заметная улыбка тронула ее губы. В девичестве Маргарет никогда не думала о мужчинах. И это защищало ее…

И все же я нашла его…

«У меня с детства было нездоровое сердце. Незадолго до твоего рождения я стала чувствовать перебои. Подаренное же твоим отцом жемчужное ожерелье, казалось, излечило меня полностью. Он купил его на теплоходе и вручил мне как символ нашей любви. Этот подарок стал для меня бесценным. Хотя его номинальная стоимость была невероятно высока. В этом я убедилась, когда продала ожерелье ювелиру.

Те деньги сослужили нам немалую службу после твоего рождения. Я даже позволила себе некоторую вольность: купила тонкую жемчужную нить в память о роскошном подарке твоего отца. И хотя жемчуг был подкрашенным, скромное колье стало для меня бесценным символом его любви.

Я подарила тебе это украшение ко дню рождения. От меня и от него. Тебе оно понравилось, не правда ли? А теперь ты понимаешь, как этот подарок был мне дорог…

Кэтлин, ты плод восхитительной любви! Это благородное чувство я оставляю тебе в наследство. Поверь, дорогая, в мире не существует ничего более ценного! Ты узнаешь страсть — чувство, обладающее поистине магической силой. И тогда поймешь, о чем я сейчас тебе пишу — любовь в состоянии изменить любые привычные представления, догмы, правила поведения и моральные устои.

Я не открыла тебе имени отца. Сделала это намеренно, а не по забывчивости или из-за усталости, которая овладела мною в последнее время. Просто тебе незачем его знать. Поверь: он любил бы тебя так же сильно, как и я, А это — главное!

Кэтлин, любимая! Не пытайся разыскать его. Это не удастся. Не поможет даже твоя светлая головка прирожденного ученого. Корабля любви больше не существует. Он затонул у берегов Гонконга.

Осталась только любовь. Она продолжает жить. И ты, родная моя, бесценное тому доказательство!»

Что происходит? Маргарет со страхом задала себе этот леденящий душу вопрос. Ее сердце бешено колотилось, не хватало воздуха. Она схватилась дрожащей рукой за горло в надежде, как всегда, найти помощь и успокоение в любимом жемчужном колье. Колье на привычном месте не было. Пальцы Маргарет почувствовали только влажную холодную кожу и бешено бьющийся пульс.

Но тут же она ощутила на своей ладони тепло сильной и нежной руки. Чудесное, волшебное воспоминание о нем… Как по мановению волшебной палочки, сердце Маргарет сразу же успокоилось. Дыхание стало ровным и легким. Она почувствовала пьянящий запах сирени, исходивший от ароматизированной свечки, слабый свет которой окрашивал в мягкий пастельный цвет стены комнаты.

И в туманном полумраке Маргарет увидела его…

Синие, как бездонная глубина океана, глаза сияли счастьем и любовью. Ведь теперь он знал о существовании дочери!

— Потанцуй со мной, Мэгги! — прошептал он.

— Да, да! — шепотом ответила она. — Мы будем танцевать при свете луны. Самый мелодичный и красивый вальс на свете! Такой же нежный и обволакивающий, как ленивые волны спокойного океана! Но сначала мы вместе должны закончить это письмо нашей чудесной девочке!»

«Никогда не забывай, моя Кэтлин, что я с тобой. Что мы с тобой. Что будем любить тебя всегда! Всег…»

Уэствуд, Калифорния

Воскресенье, 21 апреля 1999 года

— Ты мне нужна, Кэтлин! — послышался глубокий мужской голос. — Кэтлин! — уже с некоторым беспокойством повторил тот, кто находился на другом конце провода, тут же перейдя на извиняющийся шепот. — Это Патрик.