Кэтрин Стоун: Светлая полночь

Потом она подошла к Джейсу, посмотрела на объявление, которое он уже написал, но еще не выставил, и дотронулась до написанных зеленой пастой слов.

— «Буду работать за еду». Что это значит?

— Что я буду работать за еду.

— Ты голоден?

— Да.

— А как тебя зовут?

Его звали Джейс — Джейс Коултон. Такое имя он получил в память отца — лгуна, самозванца и вора, — человека, которого он никогда не знал и которого ненавидел.

Что, если он скажет этому ясноглазому эльфу, что его имя — Джейс — рифмуется с ее именем? Как воспримет его имя Грейс, освятит ли она ненавистное имя своей сияющей улыбкой?

Вероятно, да. Но внезапно возникло эгоистическое желание — его желание, и еще было ее желание, чистое и невинное.

— Сэм, — произнес он. — Меня зовут Сэм.

— Правда?

— Правда.

Девочка, погладив на прощание пушистый комочек, схватила его за руку:

— Пойдем со мной.

Мать Грейс все еще продолжала выражать сочувствие собеседнице, и Грейс остановилась на некотором удалении от нее.

— Мы должны минутку подождать, — серьезно посмотрев на него, пояснила она.

Джейс готов был ждать хоть целую вечность. Еще никогда он не был в роли человека, которого ждут и хотят видеть. Он готов был наслаждаться этим замечательным моментом столько, сколько нужно. Впрочем, долго это продолжаться не может. Внимательная, любящая мать видела, что ее дочка держит за руку подозрительного вида подростка. Сказав последние слова утешения пожилой женщине, она вежливо, но решительно завершила беседу.

Грейс заговорила в тот самый момент, когда мать устремила на нее вопросительный взгляд:

— Мамочка! Ты знаешь, это Сэм! Я нашла Сэма!

Мэри Бет Куинн было нетрудно подавить улыбку, ибо ее явно обеспокоили два обстоятельства: незнакомый мальчик, которого держала за руку ее дочь, и настойчивые поиски Грейс некоего Сэма. Эти поиски начались шесть месяцев назад, когда она впервые услышала имя отца.

Оказывается, он был не просто папа — замечательный отец, который умер за несколько дней до ее рождения, но он был еще и Сэмюел, Сэм. Это не было каким-то капризом или причудой Грейс. Она искренне и твердо верила, что где-то есть Сэм, с которым она должна познакомиться и который станет ее лучшим другом.

Мэри Бет полагала, что Грейс создала свой образ Сэма, ее воображаемого приятеля и товарища. Но сейчас перед ней стоял вполне реальный, а не воображаемый подросток. И в то же время он больше походил на мужчину, чем на мальчика. Высокий, непокорный, гордый.

И бледный, подумала Мэри Бет. Еще усталый и худой. Интересно, когда он последний раз ел или спал?

— Здравствуй, Сэм. — Мэри Бет протянула руку, и Джейс не задумываясь крепко ее пожал, не отводя от ее лица темно-зеленых глаз. — Я Мэри Бет Куинн.

— Он голоден, мамочка!

— Немножко голоден, миссис Куинн.

— Ты живешь где-то неподалеку, Сэм?

— Нет.

— А где ты живешь?

— Нигде, мэм. В данный момент нигде.

— А до этого где жил?

— В Саванне.

За время работы медсестрой Мэри Бет видела многих подростков, которые с удовольствием стали бы называть ее по имени. Однако этот мужчина-мальчик обращался к ней «миссис Куинн» и «мэм». И в его речи ясно слышался легкий южный акцент.

Мэри Бет Куинн верила, что он с Юга. И что он голоден. Его имя Сэм? Может быть. А может, виной была ее ностальгия по мужу, которого она так любила и память о котором сохранила до сих пор. К тому же эту память разбередили крепкое рукопожатие и устремленный на нее взгляд голодного подростка с Юга.

— Мамочка, — зашептала Грейс, — это Сэм, и он голоден.

У Мэри Бет были еще вопросы, очень много вопросов. Она задала их позже, в тот же вечер, после обеда и веселого смеха, после того как она предложила ему место для сна, после того как проснулась маленькая девочка, которая наконец-то нашла своего Сэма.

Был ли он сейчас не в ладах с законом? Мэри Бет хотела это знать.

— Нет, мэм.

— А раньше?

Он несколько раз воровал еду, признался мальчик. Но ни разу никто этого не заметил, тем более не схватил его за руку. Ему тринадцать лет, сообщил он, чем очень ее удивил. Тем не менее это так. Да, он знает, что выглядит старше. В Саванне его учителя и соученики считали, что ему пятнадцать. Он перепрыгнул через два класса, когда не захотел учиться в двух последних классах начальной школы и поступил в неполную среднюю. Он не всегда посещал школу. Слишком скучно. Однако читать он любил, и отметки у него были хорошие.

Его опекунша — мать — знала о решении сына начать самостоятельную жизнь. Знапа и одобряла. Она не разыскивала его и никогда разыскивать не будет.