Лара Эвери: Дневник моей памяти

Вернулся Щен, и мы с Дэви, Гаррисоном и Бетт сели в грузовичок и покатили в сторону города с остановкой у начальной школы – там я собиралась их высадить. По пути нагнали парня в черном, шагавшего вдоль дороги. Я сбавила скорость, и мы все оглянулись. Стюарт, как всегда в темных очках, помахал нам. Мои сестренки и брат махнули в ответ, а я лишь уставилась вперед, пытаясь не завопить.

Крик застрял у меня в горле с утра и сейчас готов вырваться, пока Мэдди произносит вступительное слово. Я терплю, но до сих пор вижу его лицо на фоне утренней долины, вижу, как он машет рукой и улыбается, будто меня узнал.

Стюарт Шах вернулся!

Прошло два дня – Стюарт куда-то пропал. Я снова его высматривала по дороге в школу и обратно, у поворота, на каждой извилистой дорожке среди дубов, берез, кленов, в каждой встречной машине на пути вдоль реки Коннектикут. Искала его на улочках Гановера – вдруг он выходит из кафе «У Лу» или сидит с книгой на скамейке возле Дартмутского кампуса? Не так уж много у нас в городе смуглых парней с корнями из Индии в черных джинсах, но мне попались даже двое, но они не были им.

Сейчас всей семьей мы сидим в приемной врача, кроме папы, он на работе. Точнее сказать, мы у педиатра Нэнси М. Кларкингтон, Лимонная улица, 45, и я уже выдула целых пять стаканчиков воды из автомата. Не исключено, что когда я отсюда выйду, то заберу свои вещи из шкафчика в школьной раздевалке и проведу остаток дней на домашнем обучении. В том случае, если не получу от врача справку, которую требует директор школы Ротшильд. Даже думать не хочу о том, что могу выйти отсюда без дурацкой бумажки с подписью доктора Кларкингтон.

Мама сидит рядом, читает дешевый журнальчик, в котором пишут о дешевых сенсациях. На стенах фотообои с джунглями. Бетт, Гаррисон и Дэвиэн толкаются, стоя на коленках, вокруг аквариума и разглядывают рыбок – они же еще дети, им не понять, каково это, когда твоя жизнь в холеных руках городского педиатра.

Мама (имя существительное, одушевленное, 42 года): невысокая женщина с тонкими темными волосами, это она произвела тебя на свет. Вылитый толкиновский эльф с морщинками-лучиками вокруг глаз. Если она не на работе, то во дворе, в резиновых сапогах – пропалывает овощи, гоняет с огорода кроликов, конопатит стены или бросает Щену палку. Зимой обычно сидит в мягком кожаном кресле, укутавшись в одеяло.

Гаррисон (имя существительное, брат, 13 лет): здоровенный детина, руки-ноги длинные – с такими только по деревьям лазить; волосы густые, каштановые, как у меня; брюшко толстое, набито макаронами с сыром. Учится в шестом классе; в свободное время играет в Minecraft , а когда ему не разрешают, слоняется по двору и страдает.

Бетт (имя существительное, сестра, 9 лет): уменьшенная копия мамы, но мы-то знаем, что ее забросили на Землю инопланетяне для изучения особей нашего вида. Сидит на задней парте в четвертом классе, выкладывает в лесу затейливые узоры из палочек, делает за Гаррисона математику за карамельки.

Дэвиэн (имя существительное, младшая сестренка, 6 лет): еще одна миниатюрная версия мамы, только крепышка, вроде нас с Гарри. Учится в первом классе, всеобщая любимица, всюду клеит наклейки со стразами и до сих пор пребывает в счастливом неведении, почему всякий раз, когда она входит в комнату, мы хором орем: «Сюрприз!» (а дело в том, что мы ненароком подслушали разговор родителей, когда они узнали, что в нашей семье предстоит очередное пополнение).

Мы все здесь, потому что доктор Кларкингтон должна решить, можно ли мне ехать с ночевкой в Бостон, на Чемпионат страны по дебатам, и смогу ли я спокойно доучиться в школе.

Ответ – однозначно да: только взгляните на меня! Ты, конечно, взглянуть на меня не можешь, Сэм-из-будущего, но ничего совсем уж страшного со мной не происходит. Подумаешь, руки-ноги затекают иногда, приходится разминать. И глаза болят. Но это, наверное, от чтения, только и всего. Да и для чего руки-ноги на турнире по дебатам? Нужен только голос и память.

Если доктор Кларкингтон скажет, что я слишком больна, что из этого следует?

1) Если я пропущу Чемпионат по дебатам, то победит кто-то другой.

2) Если победит кто-то другой, значит, мое вступительное сочинение (о том, как я шаг за шагом иду к победе) – сплошное вранье, и в Нью-Йоркский университет я пробилась обманом. Не говоря уж о том, что вся моя учеба в старших классах – пустая трата времени. Не пропадала бы я после школы в зале дебатов, была бы сейчас красоткой с кучей поклонников, успела бы потерять невинность. Но характер у меня от природы стальной, а жажда победы в крови. Когда Гаррисон впервые обыграл меня в шахматы (в этом году), я себя наказала – зареклась брать в руки шахматы, теперь играю только в шашки. Словом, это еще не конец.