Жан Фрестье - Отей

Мы сидели напротив друг друга. Я охотно расположился бы рядом с ней на диване, но тогда мне бы захотелось дотронуться до ее руки или плеча. На людях это было недопустимо.

– Помнишь, как мимоходом ты зашла ко мне в вечернем платье всего на четверть часа?

Она усмехнулась и спросила, почему я задал этот вопрос.

– Ты настолько сдержанна, что мне всегда кажется, будто ты ханжа. И тогда, чтобы восстановить истину, я припоминаю случаи, когда ты не слишком дорожила своим целомудрием.

Она и глазом не моргнула. Она улыбалась. Она прекрасно знала, что, подчеркивая таким образом особенно острые моменты в наших отношениях, я пытался утвердиться в обладании, которое время постоянно ставило под сомнение. И даже если бы я сжал протянутую ею руку, то имело ли бы это для нее хоть какое-нибудь значение? Я бы сжал горсть песка. Коли меня это забавляло, я мог сколько угодно развертывать перед ее взором картины наших ласк, подобно тому как раскладывают серию порнографических открыток. С невозмутимым видом она продолжала улыбаться. И все же разные оттенки ее реакции ограничивали мое красноречие. Существовали темы, которые я не мог затрагивать. Так, мне было запрещено говорить о своей готовности все бросить и уехать с ней в какую-нибудь далекую страну. Я мог мечтать только о дозволенном, о том, что основано на реальных возможностях, и лишь в тех рамках, какие отводила нам жизнь.

Она заговорила о предстоящем отдыхе.

– Жак хочет, чтобы мы поехали в Канны в августе. Если бы вы проводили свой отпуск вблизи от нас, иногда я могла бы присоединяться к вам на пляже.

– Ты бы приходила каждый день?

– Нет, не каждый. Это означало бы приобретать дурные привычки.

– Дурные для кого?

– Для меня. Вы, вы же мужчина. Ну представьте себе, что я вдруг оказалась бы не в состоянии обходиться без вас.

– Подумаешь! Со мной ты ничем не рискуешь.

– Возможно. Но один раз в своей жизни я уже была неосторожна, больше со мной этого не произойдет.

Не в первый раз Ирэн намекала на разочарование, причинившее ей страдание. Я расспрашивал ее об этом, но не смог добиться ничего конкретного. На пути, по которому она следовала, висела табличка «Внимание, несчастная любовь», и она громко читала ее, предупреждая своего пассажира о необходимости нажать на тормоза. Из этого я давно сделал вывод, что у меня не было никаких шансов приручить мою подругу до такой степени, чтобы она отбросила в сторону свою сдержанность. Некоторое время я еще думал, что она оставит мужа и будет жить со мной. Теперь я на это не рассчитывал.

Я смотрел на Ирэн, пока она говорила об отдыхе. Сейчас на ее лице было доверчивое выражение. Я спрашивал себя, как закончится этот вечер. Я бы охотно вернулся в постель. Однако опасался, что этот план может показаться ей жалким. На всякий случай я заговорил о кино.

– Нет, мне уже пора возвращаться.

На улице я почувствовал, что она колеблется. Она взяла меня за руку – это было необычно. Потом отпустила руку и вновь взяла ее. Все светящиеся уличные часы квартала показывали десять.

– Послезавтра, в это же время, – сказала она, – я буду в Милане.

Эту фразу она пыталась вставить в течение всего вечера, ее-то я и боялся. Я не ответил. Ирэн остановилась на краю тротуара, около ресторана. Глаза ее были устремлены в бесконечность, она медленно повернула голову от одного края горизонта к другому, будто следила за падающими звездами.

– Мы уезжаем завтра вечером.

Я не возражал. Так было в течение трех лет. С первых теплых дней она сопровождала мужа в его заграничных путешествиях.

– Тебя долго не будет?

– Недели три, месяц.

Она опять пошла. Твердым шагом направилась к бульвару. Я предложил зайти в кафе.

– Я не хочу пить.

Она сделала вместе со мной еще несколько шагов. Остановилась. Мы дошли до бульвара.

– Ты не хочешь, чтобы я тебя подвез?

– У вас есть дела поважнее. Счастливо.

Я посмотрел ей вслед. В этом году, как и в предыдущие, теплые дни станут для меня мертвым сезоном. Я сел в машину. На ключе зажигания висел помеченный моими инициалами брелок, который дала мне Ирэн. Наверно, и у ее мужа на ключе от машины такой же. Кто знает, может быть, мы с ним носили одинаковые изящные рубашки с поперечными полосами, которые Ирэн покупала нам по полдюжине на распродажах больших магазинов. Что касается одеколона, так это точно, Ирэн явно снабжала нас одним и тем же, чтобы запах не выдал ее. Скольких мужчин она вот так же под мужа одаривала духами?