Оливия Голдсмит - Фаворитка месяца

Это было замечательно. Он был выше и даже стройнее. И это было приятно – принадлежать ему. Это было то, чего они оба хотели.

Когда же Тереза заговорила об их свадьбе, Лайла пришла в ярость. Кэвин был ее тайной. К тому же в семнадцать лет ей было рано выходить замуж.

Ее смущало и то, что Кэвин, возможно, не так уж и заинтересован в ней. Но все было обговорено и устроено.

Тереза выбрала дату, оглядываясь на телевизионные программы. Жена Джека Вагнера должна была заняться заготовкой продуктов.

Правда, девушка не знала, что дороги назад не будет. Тереза занималась всем этим серьезно.

Лайла не знала, где сейчас Кэвин, но предполагала, что он на теннисном корте со своим тренером. Даже если бы Лайла сейчас рожала, она бы хотела остаться одна. Девушка была не в настроении, и люди, даже Кэвин, угнетали ее. Лайла вернулась в комнату, сняла трусики и вошла в сухое пекло сауны. За толстой дверью она чувствовала себя спокойно. Капельки пота начали стекать по ее роскошной груди. С десяти лет Тереза давала Лайле гормоны. И сейчас ее груди были почти совершенны – круглые и упругие, с задранными вверх розовыми сосками. Лайла не хотела, чтобы их кто-нибудь касался, кроме ее самой. Она снова подумала о Кэвине и свадьбе. Молодой человек никогда не ласкал ее груди. Даже не пытался. Или сделать что-нибудь еще. Иногда Лайле казалось, что он знает о ней то, чего она сама о себе не знает. Может быть.

Больше всего Лайла хотела убраться из этого дурацкого дома, подальше от матери и всего этого сумасшествия. Ей нужна была поддержка Терезы до тех пор, пока она не сможет распоряжаться собственными деньгами – до двадцати одного года. Одна из плохих услуг, которые оказал Лайле отец, – невозможность распоряжаться деньгами еще четыре года. Все это время девушка зависела от матери. И замужество было единственной возможностью избавиться от этой зависимости. «Около девушки должен быть мужчина, голубушка. Чтобы отгонять волков от двери, – говорила Тереза. – И никто не сможет сказать, что я не смотрела за тобой, что я не была идеальной матерью».

Да, от Терезы и ее амплуа, видит Бог, Лайла хотела сбежать как можно дальше. Но она еще и боялась. Кэвин, конечно, был лучшим из всех, кого она встречала. Молодой человек был не таким, как все, возможно, в силу своей молодости и приятной внешности. Остатки же «Двора Королевы» состояли из вялых безобразных существ преклонного возраста. Что же с ними случилось? Что искривило их губы в постоянной усмешке? Лайла не хотела такой же трансформации Кэвина.

«Но, Боже, я не хочу замуж. Я хочу заниматься любовью подальше отсюда, но я не хочу замуж», – думала Лайла. Кэвин хороший и понятливый. Она могла разговаривать с ним, но не откровенно. И вообще, кроме тетушки Робби, ей не с кем было поговорить, но тот была старше и любил ее мать. А Кэвин любил кинофильмы и всю эту чушь. И это тоже объединяло жениха с ее домашними. Мать сказала, что Кэвин никогда не будет принуждать ее что-то делать. Он будет очень нежным и при желании будет оставлять ее одну.

Иногда Лайла чувствовала себя марионеткой, как Кенди или Скинни. Однажды она возненавидела и отвергла их. А сейчас почти чувствовала себя виноватой перед ними.

Лайла медленно встала, вытерлась пушистым полотенцем и вышла из сауны. Она подошла к бюро и открыла его ключом, который носила на шее. Девушка вынула три пузырька пилюль. Не глядя на этикетки – она помнила пилюли с того времени, когда ей не было одиннадцати, различала их по форме и цвету, – Лайла достала их из пузырьков и наполнила стакан водой.

Одна из пилюль была очень горькой. Лайла прополоскала рот эликсиром, вернулась в спальню, убрала пузырьки и надела свой любимый купальник. Девушка посмотрела в зеркало и попыталась улыбнуться себе. Затем вышла из комнаты и направилась к бассейну.

Лайла лежала в шезлонге около бассейна. Горячая сауна и быстрое плавание сняли с нее напряжение. На закрытые веки легла чья-то тень, и девушка почувствовала, как участился ее пульс.

– Кэвин? – спросила она, открывая глаза и защищая их рукой от послеполуденного солнца.

– Нет, мисс, только Пьер. – Лайла узнала последнего и старейшего дворецкого своей матери.

– Вы видели Кэвина?

– Нет, мисс. Он был здесь около часа назад, но потом ушел. Я не знаю, куда, – и добавил: – Если вы не возражаете, я подстригу здесь кусты, мисс Лайла?

– Вы хотите здесь работать? Сейчас? Идите, найдите себе другое занятие. Сейчас не время для демонстрации трудолюбия. – Пьер вызывал у Лайлы судороги, его глаза всегда преследовали девушку, когда она была на улице. Казалось, ему всегда нужно работать около нее. Лайла просила уволить Пьера, но напрасно: никто не работал лучше Пьера. Но Лайла не могла его выносить.