Julia Liss - Моя милая шпионка (СИ)

Я даже удивлена, что он старался. Действительно старался. Я шла навстречу своей ленивой безалаберной судьбе, а меня встретило упорство. Даже немного изменила отношение к нему. Может, все-таки он не такой, каким кажется? Да ну не, бред. Этот человек на первой же встрече облапал тебя с головы до ног, нахамил и унизил твою рубашку. Как можно думать о нем что-то хорошее? Вот о его глазах можно. Они действительно красивые. Карие, с прожилками золота. Я ухмыльнулась. Золотые глаза у золотого парня. Как иронично.

Работать сегодня было особенно легко. Если пьяные посетители забегаловки пытались испортить мне настроение, я вспоминала Тимура с вантузом и ершиком, и улыбка сама появлялась на лице. Работу я закончила в час. Завтра встать к первой паре, значит спать осталось около пяти часов. Не так уж и мало. Могу даже выспаться. Забегаловка находилась недалеко от моего дома, поэтому мне потребовалось меньше пяти минут, чтоб стоять у своей двери и слушать пьяные крики раздающиеся оттуда.

Мне нужно просто пробраться в свою комнату. Незаметно, тихо и быстро. Я выдыхаю и тихо открываю дверь. Та предательски скрипит, но крики не замолкают. Видимо не услышали. Я тихо продвигаюсь по коридору, как у меня на пути появляется отчим.

— Опа, это что за мышки тут скребутся? — едкий запах перегара доносится до меня, и меня начинает воротить.

— Отойди, я хочу спать. — мой голос суров. Хотя внутри меня страшно колотит. Я знаю, что когда он пьяный, он может натворить много фигни. К тому же он почти в два раза больше меня.

— А с папой поговорить не хочешь?

Я громко хмыкаю, а его рот кривится от злости.

— Ты мне не отец. Ты пьянь. — я выплевываю эти слова ему в лицо. В его глазах сверкнула молния. Черт. Разбудила зверя.

Он замахивается своей огромной ладонью и бьет меня по лицу. Я отлетаю в стену, но все еще стою на ногах. Чувствую боль в губе и ощущаю металлический вкус крови. Вытираю пальцем кровь и выбегаю на улицу.

Слезы уже заполнили мои глаза, а эмоции желают выйти наружу. Я падаю на ближайшую скамейку, обхватываю свои ноги руками и позволяю выплакать себе всю боль и обиду, что кипит внутри. У меня уже просто не хватает сил терпеть все это. Держусь только ради мамы. Но иногда, когда она говорит такие вещи, как «лучше бы я не рожала тебя», «лучше бы ты сдохла» мои руки опускаются. Вот только слабость мигом проходит, ведь я понимаю, что она просто больна. Ей нужно помочь.

Я достаю свою нокию из кармана и набираю Лере. Мы работаем вместе, она в курсе моей семейной ситуации, и иногда разрешает переночевать мне у нее. Даже предлагала снимать вместе квартиру. Но я отказывалась, хотя сейчас всерьез задумываюсь над этим.

— Алло, — сонным голосом отвечает подруга.

— Прости, я тебя разбудила, Лер? — всхлипываю я.

— Ты что плачешь? Опять предки? — голос приободрился.

— Угу, — я уже во всю рыдаю в трубку.

— Я жду тебя.

Она кладет трубку, а я беру свою сумку со скамьи и иду к ней. Квартира, которую снимает Лера в паре кварталов отсюда. Почти два часа ночи. Я иду по темным переулкам. Страшно ли мне? Нет. Страшнее остаться в том доме.

Лера напоила мня чаем и даже накормила, затем я приняла душ и уснула у нее на диване.

Будильник зазвонил ровно в семь. Выспаться не удалось. Глаза никак не хотели открываться, а губа болела из-за раны. Я подошла к зеркалу и заметила, что помимо разбитой губы у меня еще синяк на щеке. Хорошо приложился «папочка», со всей любовью. Я привела в порядок (насколько это возможно) лицо и пошла ставить чайник. Лера еще спала, сегодня ей некуда торопиться и я решила не будить ее. Выпив чай, пошла на учебу.

Заняв свое обычное место у окна, я сидела, смотрела на происходящее на улице и полностью игнорировала происходящее внутри. Сегодня суббота, пара всего одна и та с куратором. Но пропускать ее нельзя. Отсидеть два часа и навстречу работе.

— Здравствуйте, группа. — здоровается Илья Петрович, и я поворачиваю голову к его столу. — так, сначала я хотел бы узнать, как идут дела у ребят, которые взялись помогать Степаниде Васильевне… — он смотрит на меня, затем куда-то в конец аудитории, потом снова на меня. — Вы что, подрались?

Что? В смысле? Я оборачиваюсь назад и вижу Тимура с рассечённой бровью и ссадиной на щеке. Что за?! От удивления моя челюсть упала мне на парту. Он тоже заметно округлил свои карие глаза, а затем собрался и повернулся к преподу.

— Да у нас просто возникли проблемы с распределением обязанностей по дому. — я непонимающе смотрю на него, но он не обращает никакого внимания. Либо не видит, либо игнорирует. — Мы просто оба горячо желали мыть пол, но Маша не отдавала мне швабру. Вот так и подрались. Она меня шваброй, я ее веником. — он пожал плечами, а я в конец ахерела от происходящего.