Уитни Уильямс - Любовь среднего возраста

В Райане было все, что я когда-либо хотела видеть в человеке. Он был внимательным и заботливым, чутким и сострадательным, и он всегда помнил мелочи, которые делали меня счастливой: горячий кофе в дождливые дни, когда я печатала без остановки в нашем домашнем кабинете, теплое одеяло, когда я засыпала перед камином, и много шоколадного печенья и шоколадок, когда у меня были критические дни.

Каждый раз, когда он приходил домой с работы, то приносил мне одну красную розу и целовал меня так, словно от этого зависела его жизнь. Он раз в месяц баловал меня спа-процедурами в загородном клубе, а сам вызывался в течение дня приглядывать за нашими дочерями. Он даже иногда удивлял меня, приходя домой раньше меня и готовя ужин для всех нас.

Он был моей опорой. Моей душой. Моим всем.

Я честно думала, что наша любовь преодолеет время, что я была одной из тех счастливиц, которые могли бы по-настоящему отстаивать мантру «Пока смерть не разлучит нас».

И где-то между тринадцатым и четырнадцатым годом нашего брака Райан начал меняться.

Он начал приходить домой все позже и позже. Он не оставлял свой сотовый телефон, как обычно делал; относился к нему очень бережно и часто принимал звонки в другой комнате. Он был более уклончивым, рассеянным, и каждый раз, когда я говорила, что мне нужно сбегать в магазин, он вскакивал и изъявлял желание сделать это вместо меня.

Сначала я предполагала, что последние вечера имели некоторое отношение к его новому повышению до партнера в юридической фирме; за свой мобильный он так цеплялся просто потому, что хотел быть начеку или должен был получить экстренный звонок от клиента. Я не могла понять, почему он каждый раз изъявлял желание бежать в продуктовый магазин, ведь он всегда ненавидел покупки в любом виде, но я пользовалась случаем, не успевая делать это сама.

Я списала все это на его желание быть «супермужем» и тратила свое дополнительное свободное время на то, чтобы болтаться с моей лучшей школьной подругой, Амандой.

Жизнерадостность Аманды могла вынудить самого угрюмого человека улыбаться. Ее длинные золотисто-каштановые волосы и естественно подтянутое тело могло соперничать с формами большинства подростков, а ее любовь к литературе была столь же огромной, как и моя.

В тридцать пять лет они со своим мужем Барри все еще пытались родить первого ребенка. Они испробовали все, за исключением услуг суррогатной матери, но не теряли надежды.

После каждой процедуры экстракорпорального оплодотворения я приносила ей новокупленные вещи для младенцев — пинетки, слюнявчики, коллекционных мишек Тедди, и заверяла ее, что врачи были неправы, что она могла бы привести ребенка в этот мир.

Поэтому, когда она однажды позвонила мне с известием, что наконец-то забеременела, я отменила свое семейное барбекю и переместила наше празднование в ее с Барри дом.

Шесть месяцев спустя, Барри позвонил мне, когда я уходила с работы. Он говорил так быстро, что я не могла разобрать слов.

— Барри? — Я старалась казаться спокойной. — Я не могу... Я не могу тебя понять... Ты плачешь? Что-то случилось с Амандой? Она в порядке? Что-то случилось с ребенком?

— Малыш, — сказал он, а затем притих на некоторое время. — Ребенок... ребенок не мой. Он не мой...

— Что? Барри, ты смешон. Вы оба пытались завести ребенка всеми возможными способами в течение многих лет. Ты просто нервничаешь, потому что он скоро появится. Ты будешь отличным отцом и…

— Я в мае постоянно мотался, меня практически не было в Техасе... Мы, возможно, занимались сексом один раз в течение этого месяца.

— Может быть.

Я остановилась. Я вспомнила это.

Аманда жаловалась, как мало он был дома из-за своей работы. Он был понижен в должности, и компания заставляла его выполнять всю черновую работу, отказав ему в просьбе присутствовать на встречах вне штата через видео-чат.

Я вспомнила, как она плакала о том, что чувствовала себя очень одинокой, как она считала, что Барри не относился столь же серьезно к рождению ребенка, как она, поскольку начал говорить об усыновлении.

Все же я отказывалась верить, что ребенок Аманды не его. Чей еще он мог быть?

— Барри, я думаю, у тебя паранойя... Того одно раза, о котором ты говоришь, могло хватить. Полагаю, тебе стоит позвонить и обсудить это с ней. Я не думаю, что это так…

— Он не мой. — Он застонал. — Давай встретимся в отеле «Марриотт» за углом твоей работы. Я знаю, что вы якобы большие подруги, но мне нужно тебе кое-что показать.