Ольга Резниченко - Яркими красками по небу [СИ]

Дерзкая, коварная ухмылка.

Приблизился. Нежные, ласковые… прерывистые поцелуи по телу, скользя от груди к животу. Шепчет:

- Я-то разогрею… главное, потом… не отпираться…

- Кто бы говорил… - рдею, бьюсь уже под ним… Касания на грани невероятных ощущений… То там, то здесь… вензеля языком по отвоеванным местам. И вдруг обмер, застыл… Несмело приподнимаю голову, испуганный взор на него. Смотрит, изучает… а затем и вовсе непонятно как-то, с осторожностью коснулся… креста, что под левой моей грудью.

- Че? – смеюсь пристыжено. – Глаз теперь режет?

Улыбнулся. Коротко, добро как-то… Смолчал.

- Только не говори, - вмиг расселась я, отчего и ему пришлось приподняться; глаза в глаза, - что ревнуешь… Только не это… не будь таким дураком, как Фирсов. Он мне потом еще долго этот крест вспоминал. Раз даже сам хотел вывести. Благо, мать образумила.

Оторопел Боря, вскинув бровями. Но миг – еще больше отстранился от меня. Взгляд около, а затем в очи:

- Расскажи еще чего-нибудь о нем… о том бомже…

- Что? – хохочу смущенно.

- Ну… не знаю, - пожал плечами. - Какой он был, что там произошло… Почему ты думаешь, что его завалили…

- Да что рассказывать? - поразилась ходу его мыслей. Скривилась я: – Мужик как мужик. Лица ж, говорю, не видно. Грязный, замученный, лохматый. Только крест его и помню на груди. И еще какие-то татуировки были, но их уже не запомнила.

- А что по событиям?

- Что? – нахмурилась; обмираю, выуживая прошлое из памяти. Нервически сглотнула слюну от неловкости: – По событиям? Ну, пришла, отыскала его… напоила, накормила, раны перевязала. Собралась уходить – шорох. Шепот на улице. Движение… Помню, мимо оконного проема кто-то метнулся… Я чуть с перепугу и не вскрикнула. Благо, Он меня схватил… и прижал к себе, заткнув рот рукой. Застыли оба, выжидаем: спалили – не спалили, зайдут – не зайдут?.. И, вообще, кто то был… - ничего непонятно. А я так испугалась, помню, сижу… оцепеневшая. И вдруг впервые… его голос и услышала. Шепотом на ухо… малопонятно, но…

- Дыши.

Выстрелом. Окаменела я, распятая услышанным.

Боря… меня перебил Боря, правильно продолжив, озвучив… Его слова.

- Д-да, - заикаясь, неуверенно киваю, ошарашено таращась на Кузнецова. – Д-дыши…

- Но нас не запалили… куда-то дальше побежали. В лес. Вроде… Ну я… и разжал хватку. Говорю ей: «Беги!» Сомневалась, стояла, противилась та – но еще немного… и перебежками рванула. Я в другую сторону – чтобы… если что, отвлечь внимание на себя.

Ошеломленная, выпучила очи я.

Не шевелюсь. Не дышу…

- Нет, - враз лихорадочно закачала головой, все еще не веря ни ушам, ни глазам. Отвожу взор. – Не может быть… Но у тебя же даже татуировок нет… - взмолившись, протянула я, утопая в изумлении, в жути.

- Я их вывел, Лесь… - неловкая попытка обнять: ухватил за плечи, сжал до легкой боли, отчего вновь глаза в глаза: - По малолетству, в тюрьме еще набили. А дальше - вышел, с Еремовым связался… сначала глупости, а затем - серьезные дела, бизнес мутить стали. И уже ни к чему было темное прошлое и… лишние опознавательные знаки. Вот и вывел… Да и крест же такой… корявый был. Сначала краски не хватило – не добили до конца. А затем и «художника» грохнули… В общем, не срослось художество дорисовать. Так потом лет пятнадцать и проносил на себе…

Вновь качаю головой, еще больше пуча очи и не веря происходящему:

- Нет, - уже неуверенно, испуганно шепчу. – Но, я же слышала… как стреляли, видела, как труп чей-то грузили. Фирсова… с*ки этой, ухмылку самодовольную… до сих пор забыть не могу.

Закачал отрицательно головой, прикрыв на мгновение веки, Кузнецов:

- Нет, Лесь… не знаю, кого они там ловили, кого поймали… но не меня. Я в лес – и деру. Вообще, шумные, веселые деньки... даже недели тогда выдались. Та еще... война. Не с ментами. Нет. Своя там была заруба, дележка... И, с*ки, почти ж уже нагнали... Подстрелили. Но ушел в последний момент. Заныкался в ближайшей деревне, в старом, заброшенном доме, потому что… сил дальше не было идти. Что уж – дохнуть, так дохнуть… А тут бабка твоя. Нашла, выходила меня: перевязки, еда, вода... Несколько дней там так и перекантовался. Оклемался. И я бы еще в тот день ушел, как только машина в деревне стремная нарисовалась, но, вроде, все тихо пока было. А еды с водой надо было раздобыть, так как скитаться предстояло неизвестно еще сколько… И, вообще, куда идти, бежать – тоже *** его знает. К кому податься… Ерема же – тоже неизвестно где, жив ли: может, и ему нужна помощь. А тут девочка пришла – я и охренел. Смелая, уверенная. Раны мне захотела обработать – я в отказ. А она на меня как гаркнет… матом – я и осел покорно. Сижу, слежу, принимаю ухаживания. А потом – все, как ты говоришь… шорох и прочее... Здесь же, - махнул рукой, - у леса, с той стороны. Деревня. Тогда еще большая была – это сейчас… чуть ли не три хаты живых осталось. Верно?