Вера и Марина Воробей - Боря + Лена = Л…

Но Кошку, видно, интересовал другой вопрос.

– Как у бабушки дела?

– Спасибо…

– Подожди ты благодарить. – Кошка накрыла ее руку своей. Рука оказалась на удивление теплой, живой. – Ей действительно может понадобиться платная операция?

– Да. – У Лены опустились плечи: эта постоянная забота давила ее к земле.

– Я подумала, ты только не отказывайся сразу, – предупредила Людмила Сергеевна, – может быть, мы соберем для тебя деньги, хотя бы какую-то часть. Среди учителей, учеников. Я могу позвонить в соцзащиту, в префектуру, выхлопотать определенную сумму на лечение.

Щеки Лены полыхнули огнем. Как это унизительно, еще хуже, чем взять деньги у Бориных родителей. А вдруг они и не понадобятся, а в нее потом пальцем тыкать начнут. Найдутся и такие. Лена знала, помнила… Решение пришло к ней внезапно:

– Нет, Людмила Сергеевна, не нужно ничего собирать, никуда звонить. – Она подняла голову и смело ответила на сочувствующий взгляд синих глаз. – У меня уже есть нужная сумма. И вообще пока не ясно, может, все обойдется и без операции.

– Ну, дай бог, дай бог, – сказала завуч, будучи стойкой атеисткой. – Если тебе нужна будет помощь, любая, обращайся сразу ко мне, не стесняйся. И Кахобер Иванович всегда рад помочь, и не только советом, не забывай об этом.

– Хорошо, спасибо, – сказала Лена и благодарно улыбнулась.

Не ожидала она от Кошки такой чуткости, понимания и деятельного сочувствия. Вот тебе и жандарм в юбке. Оказывается, бывает приятно осознавать, что ты ошибалась в человеке. И вообще, свет не без добрых людей!

На следующий день школу облетела оглушительная новость: у молоденькой «француженки» пропал кошелек с приличной, прямо-таки невероятной по учительской мерке суммой – 500 бабосов, в смысле долларов! Почти сразу вслед за этим выяснилось, что она выходит замуж. И главное, не за Лапушку, то есть Игоря Вячеславовича, преподавателя физры. Спортивный Лапушка (вылитый Ван Дамм в лучшие годы, только на десять сантиметров выше) был мечтой всех старшеклассниц. В раздевалке часто обсуждалась его умопомрачительная внешность. У молодого преподавателя за год сложилось два школьных романа. Сначала с Марго, молоденькой училкой словесности, но та его отшила и выскочила замуж за мечту своего детства – Михаила Юрьевича Сергеева, и скоро, между прочим, Сергеевых станет трое. Но Лапушка не сильно переживал отставку, практически сразу начал ухлестывать за «француженкой». Да, видно, что-то у них не заладилось с Марией Антоновной, если она, как и Марго, замуж за другого засобиралась. Но это, как говорится, совсем другая история. А тут кража! В школе! В общем, очередное ЧП – и похлеще, чем общество женоненавистников или драка парней из 10 «А» и 10 «Б» на заднем дворе школы.

Школа дымилась и плавилась от разговоров. Обстановка накалилась до предела. С каждым днем эта неприятная история обрастала новыми подробностями, и трудно было понять: где правда, где вымысел, настолько тесно переплелись факты, домыслы и сплетни.

Достоверно было известно, что Маша отказалась заявлять в милицию. Сказала: «Не стану сор из избы выносить. Сами разберемся». За это ее сильно зауважали во всех классах. Учителя во главе с директором тоже зауважали, конечно, но принялись с методичной настойчивостью вычислять вора. Провели собрания по классам. Полный штиль, разумеется. Устроили общее родительское собрание, на котором призвали к бдительности. Затем стали вызывать в кабинет Кошки вероятных кандидатов, способных совершить неблаговидный поступок: таких во вполне благополучной школе набралось с десяток человек. В их число попали и Боря Шустов с Колей Ежовым.

– Подумаешь, пять сотен зеленых! – бравировал Колька, когда вышел из чистилища. – У нее жених – новый русский последней волны. Он эти пять сотен на чай раздает.

Откуда Колька об этом узнал – непонятно. Ну узнал и узнал.

– Коля, что ты сказал им? – волновалась Юля.

– Что сказал? – возмущался Колька. – Правду. Сказал, что я чист и непорочен, как святая Дева Мария.

– Не, Колян, ты не Дева Мария, ты дятел! – заржал Юрка, тыча пальцем в порозовевшую Юльку.

Раздался оглушительный смех из мужских голосов.

– Борь, а ты?

Лена так издергалась, что ей было не до смеха. Но не могла она при всех об этом говорить, вот и утащила Борьку под черную лестницу, место, избранное для разборок и тайных поцелуйчиков.

– Что я? – Боря обнял ее. – Нормально все.

– У тебя всегда все нормально. Ты просто волновать меня не хочешь. А между прочим, неизвестность – это худшее из зол. – Лена уткнулась взглядом в стертые мысы своих ботинок.