Вера и Марина Воробей: Ты меня больше не любишь?

– А я и так выключил, – оправдывался парень. – А потом включил. Думаю, поздно уже, никто не станет звонить. Сам даже не знаю, зачем я это сделал…

– Ну? – нетерпеливо подгоняла его девушка. – Дальше-то что? Позвонил незнакомый мужик. И что сказал?

– Попросил к телефону Татьяну Сергеевну. Я сказал, что она уже спит, а он тогда спросил, с кем разговаривает. Я ответил, что с ее сыном. А он почему-то так удивился и спрашивает: «Женя?» – «Да, – говорю, – Женя». И тут он трубку бросил, прикинь! А может, просто разъединилось, не знаю…

– Ну и зачем ты мне все это рассказал?

– Не знаю, – повторил парень. – Просто странный какой-то звонок. Тебе не кажется?

– Мне кажется, тебе нужно выспаться, а утром позвонить Черепашке и во всем честно признаться, не дожидаясь собственных похорон, – последовал жесткий ответ. – Все, спокойной ночи.

Некоторое время парень еще стоял с трубкой в руках и слушал короткие гудки. Потом он нажал на рычаг, принялся было набирать номер, но, передумав, отправил трубку на место и безвольно уронил голову на грудь. Так и просидел он в кресле до самого утра. И лишь когда за окном начало уже светать, парень поднялся на ноги и, плохо управляя затекшим от неподвижного сидения телом, поплелся в свою комнату. Голова гудела, шея болела так, что он не мог ею пошевелить. Парень решил часик поспать, а потом сделать то, что должен, просто обязан был сделать.

Вначале этот звонок вплелся каким-то образом в ее сон. Лишь спустя минуту или две Черепашка поняла, что звонит телефон. И звонит не во сне, а в самой что ни на есть реальной жизни.

– Люся, привет! – услышала она в трубке незнакомый мужской голос. – Это Алеша. Ты меня не узнала? А я уже в школе у тебя был… – тараторила трубка. – Твоя подруга, ну, эта черненькая, Луиза, кажется, сказала, что ты болеешь и чтобы я тебя ни в коем случае не беспокоил…

– Алеша? – переспросила Черепашка. Тяжелые и медленные спросонья мысли никак не желали проясняться.

– Ну да, Алеша… Сын вашего участкового, Пал Палыча…

– А-а-а, – наконец-то она поняла, с кем разговаривает. – А зачем ты в школу ко мне пошел?

– Ну я же не знал, что ты дома… Хотя, конечно, мог бы и догадаться. Вообще-то я тебе звонил примерно час назад, но к телефону никто не подошел, – принялся оправдываться Алеша.

– А чего это я тебе так срочно понадобилась? – спросила Люся.

В эту секунду она почувствовала безотчетное раздражение и, по всей видимости, не смогла его скрыть, потому что Алеша вдруг начал активно извиняться:

– Ты прости меня, пожалуйста. Я бы ни за что не стал тебя беспокоить, но это действительно важно. Можно, я к тебе зайду на пять минут? Нам необходимо поговорить.

– Лично я такой необходимости не вижу, – не слишком-то любезно отозвалась Черепашка.

Сейчас ей никого не хотелось видеть, а тем более разговаривать с кем бы то ни было на важные темы. Но ее собеседник проявил неожиданную настойчивость:

– Люся, это правда очень важно, – сказал он, выделив интонацией слово «правда».

– Ну ладно, – сдалась она после секундного колебания.

Они попрощались, и Черепашка отправилась в ванную.

Приводя себя в порядок (все-таки ей не хотелось предстать перед Алешей растрепанной и неумытой), девушка думала о человеческой бестактности. Вот взять хотя бы этого Алешу. Знает же, что у нее случилось, и к тому же Лу сказала ему: Люся болеет… Но его ничто не в силах остановить. Он готов в буквальном смысле слова идти по трупам. Сейчас припрется и начнет выворачивать перед ней душу наизнанку: дескать, он никогда в жизни не встречал такой девушки и так влюбился, что и сон, и рассудок потерял, и что жить теперь без Черепашки не может, и что даже если она не сможет ответить ему взаимностью, то пусть хотя бы знает, что живет на свете светловолосый паренек по имени Алеша, который ради нее готов… И все такое в таком вот пафосно-романтическом тоне.

Почему-то Черепашка была на сто процентов уверена, что услышит сейчас что-нибудь именно в таком духе. А ей так не хотелось этого! Так это было бы некстати! Может быть, опередить его? Вот заходит Алеша в квартиру, протягивает ей букет алых роз (Люся была уверена, что парень непременно подарит цветы), а она ему с порога утюгом в грудь: «Шел бы ты, Алешенька, со своими цветочками куда подальше! И так тошно, а тут еще ты со своей неземной любовью!»

Когда раздался звонок в дверь, Черепашка уже так накрутила себя, что ей потребовалось усилие, чтобы сдержаться и не наговорить парню с порога гадостей. Хорошо, что у Люси все-таки хватило ума не сделать этого. Впрочем, едва она взглянула на Алешу, как желание рубить правду-матку само собой улетучилось. В глазах Алеши читалась такая неподдельная тревога, что Люся первая спросила: