Вера и Марина Воробей: За красивые глаза

– Вот катит по рельсам трамвай, – размахивала руками она. – Обычный такой, самый, можно сказать, заурядный трамвай… Останавливается, открывается дверь. Ты в него – прыг и едешь себе. А на самом деле это никакой не трамвай, а ловушка, капкан! Выходишь на следующей остановке – а тебя, оказывается, два года уже родственники ищут! Мне еще повезло в этом смысле – видите, как быстро они меня отпустили!

– Интересно, – озадаченно нахмурил брови Андрей Егорович. – И кто же они, эти «они»?

– Обитатели параллельных миров! – не моргнув глазом, парировала Каркуша.

Артем не только внешне являл собой полную противоположность сестре – он страдал совершенным отсутствием воображения. При этом он собирался стать актером и учился во ВГИКе, на втором курсе!

– Одного понять не могу, – поражалась Каркуша, побывав на учебном спектакле студентов ВГИКа. Она не умела лицемерить и всегда говорила то, что думала. – За что тебя в этом институте держат?

– За красивые глаза! – самодовольно и нагло улыбнулся Артем.

– Я бы такого бездаря давно в шею выперла! – продолжала рубить правду-матку Каркуша. – Ходишь по сцене как истукан!

– В кино, да будет тебе известно, не талант главное, а внешность! – высокомерно поучал он младшую сестру.

И на это Каркуше возразить было нечего – Артем и вправду обладал исключительной внешностью.

Не трудно догадаться, что девушки сходили по нему с ума. Порой даже в буквальном смысле слова. Однажды, когда Катин брат учился еще на первом курсе, девушка, которая была старше его на два года, чуть не покончила с собой из-за того, что Артем ее бросил. Она выпила полпузырька какого-то сильнодействующего снотворного, но, к счастью, ее удалось спасти. Предсмертная записка, которую оставила Аня (так звали эту девушку), каким-то непонятным образом стала достоянием общественности, и потом ее содержание передавалось из уст в уста: «Артем, ты ни в чем не виноват, но жить без твоей любви не могу. Это просто бессмысленно».

Поначалу Артем жутко перепугался. Его даже в милицию несколько раз вызывали. Но потом, когда все благополучно закончилось (не считая того, что Аня бросила институт и уехала домой в Томск), он ощутил себя настоящим героем, не испытывая даже намека на чувство вины – оно было ему неведомо.

Катя лежала в трехместной палате отделения травматологии. У нее было сломано левое нижнее ребро и правая нога. Причем перелом ноги оказался сложным – со смещением. И поэтому Каркуша лежала «на вытяжке» – ее правая нога находилась на одном уровне с головой. К спинке койки было прикручено приспособление, которое медсестры почему-то называли «журавлем». На самом же деле приспособление состояло из сплющенной трубы, кожаных ремней, на которых и висела Катина нога, и гири, которая крепилась с другой стороны. Именно гиря служила противовесом и поднимала ее ногу на один уровень с головой. В таком положении Катя находилась уже третью неделю. Лечащий врач обещал «снять ее с вытяжки» в пятницу.

Впрочем, сломанная нога являлась отнюдь не единственной причиной, по которой Каркуша практически была лишена возможности двигаться. Даже дышать ей приходилось теперь с осторожностью. Если раньше Каркуша совершенно автоматически, как и все люди, набирала в легкие определенную порцию воздуха и также автоматически выдыхала ее, то теперь буквально каждый вздох она делала осознанно. Потому что любой, более или менее глубокий вздох отзывался нечеловеческой болью в грудной клетке. И уж совершенно невозможно было кашлянуть или чихнуть! Таким образом давало о себе знать сломанное ребро. Хорошего, в общем, мало…

Артем навещал ее довольно часто. Не то чтобы он чувствовал себя виноватым в том, что произошло. Как мы уже говорили, к самобичеванию он был совершенно не склонен. Скорее, Артем делал это по велению долга. Почти каждый день родители возвращались с работы очень поздно, в это время посетителей в больницу уже не пускали, а ведь кто-то должен был приносить Кате фрукты и соки да и вообще справиться о ее самочувствии. Нет, родители, конечно, тоже приходили в больницу, но Артем все же бывал у Кати значительно чаще.

Явился он и в пятницу. Брат привык видеть ее лежащей с подвешенной ногой, и очень удивился, застав сестру сидящей на кровати.

– Я же тебе говорила, что в пятницу меня снимают с вытяжки! – напомнила она. – Врач сказал, что начиная с сегодняшнего дня меня надо активно «расхаживать». – Теть Рай, – обратилась Каркуша к соседке по палате. – Можно я заберу на полчасика ваш костылик?