Дженни Хан - Лето без тебя – не лето

Вынырнув, заорала:

– Придурки!

Те лишь громче расхохотались.

А мне пришлось вернуться в дом, чтобы снять промокшую одежду, ту самую, в которой я сюда приехала. Я переоделась в сарафан Тейлор и сандалии на платформе. Вытирая волосы полотенцем для рук, я уже почти не сердилась. Даже слегка про себя улыбнулась. Ведь я, скорее всего, последний раз отметила купальный сезон традиционным «Белл-тыхом», а Стивен в нем не поучаствовал.

Джереми придумал ехать одной машиной, чтобы по дороге Конрад мог еще позаниматься. Тот даже не претендовал на переднее сиденье, сразу плюхнулся назад и принялся перебирать карточки.

Я вполне предсказуемо расплакалась, когда мы отъезжали от дома. Слава богу, я сидела впереди и в солнечных очках, иначе мальчишки бы меня задразнили. Но я обожаю этот дом и ненавижу с ним прощаться. Потому что это не просто дом. Это каждое лето моей жизни, каждая лодочная прогулка, каждый закат у океана. Это Сюзанна.

Довольно долго мы ехали, почти не разговаривая, но по радио вдруг заиграла песня Бритни Спирс, и я включила погромче. Конрад, само собой, терпеть ее не мог, но мне было все равно. Я начала подпевать, Джереми тоже присоединился.

– О, детка, детка, зря ты ушел от меня [4] Здесь и далее строчки из песни Бритни Спирс «Baby One More Time». , – пела я, пританцовывая и наклоняясь к приборной доске.

– Покажи мне, чего хочешь, – завывал в ответ Джереми, дергая плечами вверх и вниз.

Следующей заиграла песня Джастина Тимберлейка, и Джереми она отлично удалась. Легко и непринужденно. Впрочем, Джереми всегда такой. Мне бы тоже так хотелось.

– Скажи, детка, откуда такие ладные личико и фигурка [5] Здесь и далее строчки из песни Джастина Тимберлейка «Summer love». , – чеканил Джереми.

Я положила руку на сердце и притворно млела от восторга, как настоящая фанатка.

– Быстро или нет, как тебе захочется.

Припев я выводила вместе с ним:

– Это любовь не на лето…

Конрад проворчал с заднего сиденья:

– Ребят, вы не могли бы, пожалуйста, сделать музыку потише? Я тут заниматься пытаюсь, если вы забыли.

– Ой, прости. Она тебе мешает? – спросила я, оборачиваясь.

Он, сощурившись, сверлил меня взглядом.

Не говоря ни слова, Джереми убавил громкость. Спустя еще около часа он спросил:

– Тебе надо в туалет или еще что-нибудь? Я остановлюсь на следующей развилке заправиться.

Я покачала головой.

– Неа. Пить только хочется.

Мы припарковались на заправке, и, пока Джереми заливал бак, а Конрад дремал на заднем сиденье, я сбегала в магазинчик. Купила нам с Джереми «фруктовый снег», наполовину из колы, наполовину вишневый, смесь, которую за многие годы я довела до совершенства.

Вернувшись к машине, я села на свое место и передала Джереми его стакан. Он просиял:

– Ого, спасибо, Беллс. С каким у меня вкусом?

– Пей и узнаешь.

Он отхлебнул побольше и довольно кивнул.

– Пополам кола и вишня, твой фирменный напиток. Класс.

– Эй, а помнишь, когда… – начала я.

– Ага, – тут же откликнулся он. – Отец до сих пор не любит, ктогда кто-то берет его блендер.

Я закинула ноги на приборную панель и откинулась на спинку кресла, посасывая «снег». Подумала: «Счастье – это фруктовый снег с ярко-розовой соломинкой».

Сзади донесся раздраженный голос Конрада:

– А мой где?

– Я думала, ты еще спишь, – спохватилась я. – А фруктовый снег надо пить сразу, иначе он растает, так что… я решила тебе не покупать.

Конрад сердито на меня уставился.

– Ну так дай хоть из твоего стакана попить.

– Но ты ж его терпеть не можешь.

Это правда. Конрад не любит сладкие напитки. И никогда не любил.

– Плевать. Жажда замучила.

Я дала ему свой стакан и повернулась, чтобы посмотреть, как он будет пить. Ожидала, что он начнет кривляться и корчиться, но он сделал несколько глотков и вернул стакан мне. А затем выдал:

– Я думал, твой фирменный напиток – какао.

Я опешила. Что он только что сказал? Он это помнит? Судя по тому, как он смотрел на меня, выгнув одну бровь, действительно помнит. В этот раз отвернулась я.

Потому что я тоже помню. Помню все.

Конрад ушел сдавать экзамены, а мы с Джереми купили сэндвичи из зернового хлеба с индейкой и авокадо и съели их на лужайке. Я доела первой – уж очень проголодалась.

Закончив свой сэндвич, Джереми смял обертку в тугой шарик и бросил его в урну. Затем снова опустился рядом на траву.

– Почему ты не приезжала ко мне после того, как мама умерла? – спросил он вдруг.