Наталия Рощина - Спасение во лжи

Валя улыбнулась, заметив, как пристально наблюдает за нею Андрей. Ей хотелось, чтобы у него не осталось неприятного осадка после этого вечера. Он столько души вложил в свое нелегкое признание. Она должна как-то выразить ему свою благодарность. Словно отвечая ее мыслям, Закревский снова взял ее руку в свои.

– Спасибо тебе. Теперь у меня столько воспоминаний останется. Не думал, что я еще не совсем очерствел, – Андрей оживился. – Нам предстоят великие дела, Валя Белова. Я всегда буду рядом. Я больше не стану говорить о своей любви. Только ты, пожалуйста, не забывай, что мое сердце открыто для тебя, для тебя и Димки. Мой дом – твой дом. Не забудешь?

– Обещаю, – тихо ответила Валя.

– А теперь пойдем танцевать?

– С удовольствием. Сто лет не танцевала.

– Прекрасно. Я – тоже, – Андрей поднялся, не выпуская руку Вали. Улыбаясь, она следовала за ним на середину танцевальной площадки.

Медленная музыка, плавные движения, взгляды, когда не нужно ничего говорить. Его руки нежно касались Вали, она обняла его за шею, закрыла глаза. В какой-то момент она почувствовала, что заплачет. Стало так больно, что такие счастливые минуты дарит ей не Вадим. Неужели в их жизни этому нет больше места? Валя открыла глаза, мгновенно встретив вопросительный взгляд Андрея. Вале показалось, что его зеленые глаза излучают какой-то только ей видимый свет. От него стало так тепло, уютно. Она почувствовала себя защищенной, воздушной, сказочно богатой. Улыбнувшись, Валя чуть крепче обняла Андрея.

– Мне так уютно, так хорошо, – прошептала она ему на ухо.

Белов не хотел идти домой. Он не был уверен, что там его ждут. Такое положение сложилось за последние месяцы. Можно было прийти и снова обнаружить записку вместо домашних. Димка слишком часто за последнее время остается у родителей не только на день, но и ночевать, а он и Валя ложатся спать, стараясь не касаться друг друга. Четко разложенное одеяло, пограничная линия между двумя телами, чтобы даже тепла не ощущать. Самое трудное – делать вид, что уже спишь. Он чувствует, что Валя подолгу смотрит на него, потом все-таки осторожно опускается на подушку и засыпает. Спальня превратилась в самое тихое, бесстрастное место в квартире. В гостиной, на кухне хотя бы изредка происходит выяснение отношений, в детской шумит Димка, а здесь – тяжелая тишина, едва улавливаемый ритм дыхания.

Последняя ссора произошла пару недель назад. Деловая встреча Вали с Закревским разъярила Белова. Едва Валя переступила порог квартиры, он обрушился на нее, полный негодования. Правда, Вадим сразу пожалел том, что был так безосновательно груб. Валя недоуменно смотрела на него, слушала обвинения, но в конце концов пожала плечами и гордо отправилась спать в детскую на Димкин диван. Она не стала оправдываться, что-то доказывать, просто жестом прервала его безумный словесный поток. Говорить вслед, в спину он не мог и только раздосадованно кусал губы, оставшись в одиночестве с невероятным желанием закурить.

Белов решил, что все дело в звонке Галины Матвеевны. Она, что называется, подлила масла в огонь.

– Вадюша, я не пойму, что у вас там происходит? – Вадим как раз нервно поглядывал на часы, отмечая, что жене пора бы и вернуться с деловой встречи.

– Ты о чем, мама?

– Раньше Валя, отдавая нам Димку на выходной, сто раз звонила, беспокоилась. Да и получить внука в полное распоряжение было непросто. Что случилось теперь? Мне кажется, мальчик стал вам мешать.

– Оставь, мам, просто вы так хорошо справлялись со своими обязанностями, что Валя перестала беспокоиться, – едва сдерживая раздражение, ответил Вадим. – Вы ведь так долго этого добивались.

Вспоминая, что говорила еще Галина Матвеевна, он испытал неприятное, переворачивающее все внутри чувство ревности. Он не мог представить, что в Валиной жизни может появиться другой мужчина. Ведь именно к этому вела мама.

– Я знаю – у нее больше не осталось сил. Это очень щекотливый момент, когда дома нет взаимопонимания, и неожиданно появляется человек, который думает, говорит, чувствует так же, как ты. Происходит внутренняя переоценка. Ты можешь все потерять, сын. Пойми, я сомневаюсь, что снова смогу понять тебя.

– Да о чем ты говоришь? – Вадим перешел на повышенные тона.

– Не кричи, пожалуйста. Разберись в том, что происходит в твоем доме. Прошу тебя, милый. Подумай не только о себе.

– Договорились, я буду думать обо всем человечестве.

– Твои комментарии ни к месту.