Неонилла Самухина: Когда любить нельзя…

– Благодарим Тебя, Христе Боже наш, яко насытил еси нас земных Твоих благ: не лиши нас и Небеснаго Твоего Царствия.

Мария вскочила, перекрестилась вслед за ним, бросив взгляд в угол с иконами, а потом, повернувшись к Матрене Евлампиевне и не зная, можно ли еще поблагодарить и ее, шепнула:

– Спасибо большое!

– На здоровьечко, дитятко, – так же тихо откликнулась старушка.

Отец Кирилл улыбнулся, бросив украдкой на них взгляд, но в это время из соседней комнаты раздался детский плач.

Матрена Евлампиевна метнулась туда, и через несколько минут вышла, неся на руках полуторагодовалого мальчика в рубашке, едва прикрывавшей его розовую пухлую попку. Малыш недовольно всхлипывал, потирая кулачками заспанные глаза.

Матрена Евлампиевна гладила его по спине и приговаривала:

– Ну, ну, Олесик, не плачь! Погляди: вот твой батюшка. А я тебе сейчас чайку сварю, хочешь чайку?

– Тайку… – согласился малыш и обвел присутствующих повеселевшим взглядом.

Увидев Марию, он на мгновение замер, раздумывая заплакать ли ему снова или нет, а потом вдруг протянул к ней руки и сказал:

– На!..

В первый момент Мария растерялась, но влекомая каким-то новым для нее порывом сделала шаг навстречу Матрене Евлампиевне и взяла у нее малыша. Он тут же прижался, утыкаясь ей носом в грудь и обвивая шею руками. Мария стояла не дыша, бережно прижимая к себе нежное маленькое тельце, пахнущее молоком и еще чем-то детским.

Малыш шевельнулся, откинул голову и, лукаво взглянув на нее, со смехом опять спрятал лицо у нее на груди.

Мария подняла глаза на отца Кирилла и Матрену Евлампиевну, которые, удивленно переглядываясь, смотрели на них.

– Ни к кому же не шел… – наконец вымолвила старушка в полном изумлении и всплеснула руками.

Ошеломленный тем же отец Кирилл произнес:

– Мария, познакомьтесь, это мой младший сын – Александр. Матрена Евлампиевна зовет его по-местному: Олесик, он тут родился…

И почему-то помрачнев, он резко замолчал, но потом, подойдя к Марии, ласково позвал малыша:

– Сынок, иди ко мне…

Но мальчик, выкрикнув: «Ни!..», еще сильнее стиснул ручонками шею Марии и прижался к ней.

– Не хочет, – виновато глядя на отца Кирилла, сказала Мария.

Тот пронзительно взглянул на нее потемневшим взором и отвел глаза в сторону. Ей показалось, что в них промелькнула скрытая боль.

– Ну не беда, значит, понравилась ты Олесику, – попыталась успокоить Марию Матрена Евлампиевна, украдкой бросая взгляд на отца Кирилла. – Подержи-ка пока его, а я со стола соберу. А вы, батюшка, посмотрите, как там Илюша…

Отец Кирилл молча вышел в другую комнату.

Матрена Евлампиевна принялась хлопотать вокруг стола, вынося грязную посуду на кухню.

Мария, сосредоточившись на ребенке, которого она держала на руках, вдруг услышала, что, сама того не замечая, покачивает его, нашептывая ему что-то ласковое на ушко.

Осознав это, она пораженно замолчала: неужели в ней проснулся материнский инстинкт? Но ведь она никогда не отличалась особой сентиментальностью, а тут стоит, замерев от счастья, с чужим ребенком на руках… Чудеса!

А Матрена Евлампиевна веретеном носилась из комнаты в кухню, споро наводя порядок после обеда. Мария, оглянувшись на дверь в соседнюю комнату, остановила ее и тихо спросила:

– А где мать Олесика?

– Померла родами, – испуганно оглянувшись на дверь, за которой скрылся отец Кирилл, шепотом ответила та и перекрестилась: – Упокой, Господи, ее душу… А второй раз жениться-то батюшке не положено. Вот и помогаю ему, как могу, рустить ребятишек. Олесика, как без матушки остался, еле выходили, он совсем слабенький был. Да отмолили всем селом, слава Богу…

Мария вздрогнула и прижала к себе притихшего ребенка.

«Так вот отчего в его глазах была такая боль!» – поняла она, вспомнив взгляд отца Кирилла.

А тот как раз входил в комнату, ведя за руку мальчика постарше – лет трех.

Присев перед ними на корточки, Мария устроила Олесика на колене и спросила, обращаясь уже к старшему мальчику:

– А это кто у нас?

– А это – Илья Кириллович, – ответил отец Кирилл, поворачивая Илью лицом к Марии.

Мальчик внимательно посмотрел на нее пронзительными отцовскими глазами, а потом придвинулся к ней совсем близко и спросил:

– Тётя, а мы с тобой на Камышинку пойдем?

Мария растерянно посмотрела на отца Кирилла.

– Это наша речка, – подсказал тот.

– Ну, если папа разрешит… – осторожно ответила Мария, и глянула на отца Кирилла, стараясь понять, как тот отнесся к такому мирскому званию из ее уст.