Кармен Рид - Мир перевернулся

– Порядок. Надеюсь на следующей неделе получить серьезный заказ, так что держи за меня пальцы скрещенными. У Патриции тоже все хорошо.

– Рада слышать.

Брызги супа долетели до Анны.

– Мне надо идти, – быстро сказала Ева под оглушительные крики: «Мама, посмотри, что он наделал!»

– Слышу, иди, – рассмеялся Денни. – Обними их за меня.

– Да, пока. Так у тебя все в порядке?

– В полном.

– Ладно, вы двое, успокойтесь. – Ева направилась к зоне боевых действий, вооружившись бумажными полотенцами. – Вот кто у нас на младенческой стадии, – добавила она, обращаясь к заплаканной дочери.

– Можно йогурта, мамочка?

Робби посмотрел на нее совершенно невинными глазами и обезоруживающе улыбнулся. Это у него получалось великолепно.

– Да, только минутку подожди, пожалуйста. – Она вытерла стол, утерла физиономии и поставила перед дочерью фруктовый йогурт, уже зная, что сейчас последует.

– Что у нас сегодня? – бодро поинтересовался Робби.

Ева заглянула в холодильник.

– «Джеймс», «Томас», «Энни».

Пару месяцев назад она не выдержала постоянного нытья и сдалась, впервые купив йогурт с картинками. И получила еще одну проблему. С тех пор Робби требовал только «Генри» и упрямо отвергал все прочие. Конечно, надо было просто вымыть коробочку из-под «Генри» и наполнить ее любым йогуртом, но, как всегда, хорошая мысль пришла с опозданием.

– Хочу «Генри», – захныкал маленький упрямец.

– Нет, «Томас» обидится. Послушай, он уже плачет. – Ева жалобно засопела: – Пожалуйста, Робби, съешь меня.

Анна закатила глаза.

В конце концов Робби все же смягчился и позволил Еве накормить его бледно-розовой кашицей.

После ужина она собрала тарелки и чашки, поставила посуду в крохотную, карманного размера посудомойку, подаренную старшими сыновьями на Рождество, и перешла с детьми в гостиную.

Свет в этой комнате приходилось включать даже днем, потому что квартира находилась на подвальном уровне и над ее двумя маленькими окошками нависал зеленый полог плюща и ломоноса.

Еве нравился зеленый, «подводный» эффект. Она покрасила рамы краской абрикосового цвета, поставила в комнату продавленный, купленный на распродаже диван, повесила книжные полки, добавила две настольные лампы с абажурами из цветного стекла и протянула длинную ленту белых китайских фонариков. Больше всего пришлось возиться с полом: приподнять, выровнять и прибить заново покрытые лаком половицы. Занавесок на окнах не было – их с успехом заменяла зелень снаружи.

Как и в другой комнате, стены в гостиной украшали всевозможные постеры, картины, семейные фотографии и разные поделки – голубые отпечатки ладоней в рамках, раскрашенные динозаврики, засахаренные веточки и даже розовое детское платьице из тюля. Начало этой причудливой коллекции было положено Денни и Томом в их далекие детские годы.

Робби залез на диван и начал поправлять подушки. Ева вставила в видеомагнитофон кассету с мультиками, включила воспроизведение и устроилась рядом с сыном так, чтобы ему хватило места у ее коленей.

Анна принесла учебники и расположилась за столом у дивана. Ева могла при необходимости, не вставая, помочь дочери с домашним заданием.

С первыми звуками музыки Ева почувствовала, что глаза слипаются, и не стала бороться с дремотой. Впрочем, она знала, что отдохнуть не удастся – либо Анна задаст какой-нибудь вопрос, либо непоседа Робби ткнет локтем в лицо. Вопрос лишь в том, кто сделает это первым.

Ждать ответа долго не пришлось.

– Сколько будет шестью восемь? – спросила Анна.

– А сколько будет пятью восемь?

– Сорок… прибавить еще восемь… получается сорок восемь.

– Молодец. Кстати, ты все собрала?

Прежде чем Анна успела что-то ответить, в дверь позвонили.

– Это папа? – радостно встрепенулась Анна.

– Посмотрим.

Ева поднялась с дивана и машинально поправила волосы. У нее вдруг подвело живот. Появлению Джозефа всегда сопутствовало какое-то странное напряжение, но будет ли так сейчас, когда она сделала большой, решительный шаг в сторону, начала по-настоящему встречаться с другим мужчиной?

Ева никогда не думала, что ей удастся поддерживать с Джозефом дружеские отношения. Они прожили вместе семь лет, и она любила его все это время. У них была Анна, их связывали несколько лет счастья, которое никуда не уйдет и никогда не забудется, то, о чем никогда не станешь жалеть. Но потом все вдруг начало разваливаться и развалилось еще до рождения Робби.