Кармен Рид - Мир перевернулся

Не находя в себе сил отвернуться или зажмуриться, Ева смотрела и смотрела, лежа на спине, с колотящимся в груди сердцем, ожидая, когда же он наконец справится с презервативом и подойдет к ней.

Когда он вошел в нее, ей пришлось согнуть ноги и упереться пятками в его ягодицы, но недостаток места с лихвой компенсировался калейдоскопом ощущений. Она вцепилась в него, чувствуя себя рядом с ним совсем маленькой, наслаждаясь его теплом и силой и успешно отгоняя прочь горькие, несущие слезы мысли.

Он тоже кончил быстро. Ева почувствовала, как Нильс напрягся, замер, пытаясь удержаться, но уже в следующий миг застонал, признавая тщетность усилий, и рухнул на простыню рядом с ней.

Потом они продолжили, но уже медленнее, совмещая секс с разговорами. Джозеф называл такой секс мантрическим. («Стоп, думать о нем нельзя».)

– Как же вышло, что ты до сих пор одинок?

– Британские девушки не очень благосклонны к ветеринарам. Слишком много познавательных передач для впечатлительных натур. Всегда думают о том, куда еще я залезал руками до того…

– Верно, – хихикнула Ева.

– А вообще-то не знаю, – уже серьезно добавил он. – Может, просто не встретил пока ту, единственную.

– А мне всегда хотелось попробовать секс с голландцем, – сказала она.

– Почему?

– Потому что вы такие терпимые, вас ничто не шокирует, ну и я думала, что смогу поднабраться кое-каких идей.

– Понятно. – Он объяснил, что вырос в протестантской семье на крохотном островке, где церковь приходилось посещать шесть раз в неделю, и что на свободу он вырвался только в девятнадцать лет, когда поступил в ветеринарную школу.

– А-а-а…

– Но это вовсе не означает, что у меня слабо по части идей. Пожалуйста, пообещай, что еще придешь.

– О-о, да…

– Уже почти пять? – спросила Ева, пытаясь оторвать голову от подушки. – Мне надо идти.

Она встала, натянула свои тоненькие трусики и легла на пол лицом вверх. Потом приподняла бедра, оперлась на локти и, резко вскинув ноги, дотронулась кончиками пальцев до пола у себя за головой.

– Что ты делаешь? – удивленно спросил Нильс, садясь на кровати.

– Растягиваю спину, только и всего, – с улыбкой объяснила она.

– А это не опасно?

– «Плуг»? Нет. По крайней мере не опасно для того, кто давно занимается йогой. Я начала еще в конце восьмидесятых, – добавила Ева и тут же пожалела, что невольно напомнила ему о своем возрасте.

Она продержалась в этой позе несколько минут, затем поднялась и начала одеваться. Нильс спросил, не хочет ли она договориться о следующей встрече.

В этом вопросе полной уверенности у нее еще не было.

– Знаешь, у меня много дел… работа, маленькие дети. Трудно вот так, с ходу…

– Ты хочешь еще раз встретиться со мной, Ева? – уже настойчивее спросил он, поправляя постель.

– Да. Просто…

– Ш-ш-ш! – Он поднес палец к губам. – Все в порядке. Никакой спешки. Посмотрим, как будет дальше.

– Спасибо. – Она села рядом с ним и потянулась, чтобы поцеловать, но поцеловала – вот стыд! – в лоб, как мама ребенка.

– Из-за этого? – Нильс взял ее левую руку и провел пальцем по тонкому колечку с изумрудом, украшавшему ее безымянный палец.

– О нет, это так, привычка… Правда. Мы расстались сто лет назад. – Она почувствовала, как расползается по щекам и шее теплая краска румянца, и смутилась еще сильнее. – С тех пор у меня никого не было. Так что сегодня… все как в первый раз.

– Нам некуда спешить, – заверил ее Нильс и ободряюще кивнул.

– Я как-нибудь расскажу тебе обо всем. – Ева улыбнулась, застегнула брюки, сунула ноги в туфли и взяла кардиган. – Только не сегодня.

В четыре рабочий день у Евы обычно заканчивался, а вот работа – нет. Отдохнуть она могла не раньше половины одиннадцатого, когда погружалась в ванну с добрым стаканом красного вина.

В шестнадцать ноль-ноль Ева-служащая выключала компьютер, закрывала папки с делами «больших мальчиков» и на следующие несколько часов превращалась в Еву-мамочку, озабоченную готовкой, уборкой, стиркой и прочими домашними делами.

Сегодняшняя пятница не стала исключением. Раунд первый – поездка в автобусе, который доставлял ее к дому, где жила няня Робби. Она всегда подавала условленный сигнал – три коротких звонка – и, открывая дверь, уже видела и слышала несущегося по коридору и вопящего от радости сына.

– Здравствуй, милый, – сказала Ева, подхватывая его на руки и прижимая к себе.

Перед тем как уйти, она перебрасывалась парой слов с Арлен – что делали, что ели, сколько спали, – потом сажала Робби в коляску, и они выходили на улицу и шли за Анной в продленку.