Идет?
Она посмотрела на него, пытаясь прочесть его мысли, но выражение его глаз озадачило ее еще больше. Его взгляд вызывал беспокойство, пугал ее.
— Мы сделаем это неторопливо, осторожно, — произнес он тихо, а глаза придавали словам новый, волнующий смысл.
Она густо покраснела, и сердце ее забилось так часто, что казалось, оно вот-вот разорвется.
— Может быть, лучше не стоит, — пробормотала она шепотом.
— Не бойся меня. Мы ведь всегда доверяли друг другу. Ласочка.
Она рассмеялась неловко.
— Должно быть, я вымоталась сильнее, чем предполагала. Не понимаю, что сегодня со мной творится.
— Не понимаешь, дорогая? Она опустила свои длинные ноги на землю и выбралась из машины.
— Спасибо, что довез меня домой, — напряженно проговорила она.
— Ты в порядке? — В его голосе звучало искреннее беспокойство.
— Ну конечно, — заверила она его. — Мне не нужна нянька. Ты же знаешь, я человек независимый.
— Как и я. Но кто просидел возле меня две ночи, когда у меня был грипп?
Она покраснела, вспомнив, как помогала Хосито смачивать ему лицо и грудь мокрой губкой во время его необычной болезни. Джон почти никогда не болел, но в ту ночь ему было по-настоящему плохо. Они вдвоем с трудом удерживали его в постели, не давая вскакивать, пока не упала температура. Она ясно помнила его жесткие волосы на груди…
— Хосито было бы трудно управиться одному. Он улыбнулся так спокойно и по-доброму, что ей захотелось броситься ему на шею.
— И я для тебя сделал бы то же самое. — Он улыбнулся и, подмигнув ей, добавил:
— Но если говорить откровенно, мне было страшно приятно.
От мысли, что его руки могли бы прикасаться к ней так, как касалась его она, когда обтирала губкой, у нее вдруг задрожали колени.
— Езжай домой, — сказала она и захлопнула дверцу машины.
Она двинулась по дорожке, нащупывая ключ в сумочке.
— В семь утра ровно! — крикнул он через окно машины.
Она повернулась, сделала достойный принцессы реверанс, и он, рассмеявшись, с шумом укатил.
По техасским стандартам ранчо Джона было совсем небольшим, но оно и не было главным источником его доходов, основным была нефть. А ранчо было скорее хобби, чем серьезным бизнесом. Здесь выращивали племенных быков, которые шли по высокой цене на рынке. За его призовых быков, чьи фотографии украшали стены конторы и рабочего кабинета хозяина, давали по полмиллиона долларов за голову.
Даже молодые быки благодаря родословной приносили хорошие деньги.
Мадлен скакала рядом с Джоном между аккуратными невысокими белыми заборами, которые ограждали пастбища, тянущиеся до горизонта, и думала о перемене, происшедшей с ним за ночь. В простой хлопчатобумажной рубашке, высоких сапогах и потрепанной черной шляпе, которую он всегда носил на ранчо, он был совсем не похож на элегантного господина в вечернем костюме, что отвез ее домой накануне вечером.
— Что ты так пристально смотришь на меня? — спросил он, искоса поглядывая на нее, зажав в длинных загорелых пальцах неизменную сигарету.
— Я подумала о том, что здесь ты совсем другой.
Он окинул взглядом ее стройную фигуру в галифе и зеленой ситцевой блузке с короткими рукавами. Было пасмурно и даже немного прохладно, но ей очень не хотелось надевать свитер. Джону, наверное, тоже: рукава его рубашки были закатаны по локоть.
— Тебе идет зеленое, — сказал он задумчиво. Она улыбнулась и, тряхнув головой, отбросила назад распущенные волосы, с удивлением заметив, с каким восхищением он наблюдает за ней.
— Говорят, это неспокойный цвет, — пробормотала она.
— Как раз то, что мне нужно, — возразил он. — Я почти не спал сегодня.
Ее улыбка погасла. Она дернула поводья и сдавила сильнее бока маленькой кобылки, заставив ее перейти на легкий галоп. Она ездила не хуже Джона. Подумаешь, какое себялюбие — упрекать ее в том, что недоспал одну ночь! Его крупный мерин легко нагнал ее.
— Что с тобой, черт побери? — прорычал он.
— Ничего, — сказала она и, чтобы переменить тему, тут же спросила:
— Это что, новые коровы?
— Нет, не новые. Ответь, пожалуйста, на мой вопрос.
Метнув в него сердитый взгляд, она низко пригнулась и пустила лошадь во весь опор. Ветер хлестал ей в лицо, трепал волосы. Ей необходима была разрядка, элемент опасности, и только скорость могла это дать.
Она неслась по широкой грязной дороге и громко смеялась, а волосы развевались по ветру.
Теперь-то уж он ее не догонит!
Читать дальше