Ширл Хенке - Беспутный и желанный (Клятва верности)

– Леа, должно быть, само совершенство… А сколько вам лет, Ребекка?

Ему нравилось лишний раз произносить ее имя, а не называть девушку официально мисс Синклер.

– Мне скоро будет восемнадцать… Нет… Я лгу… Не очень скоро. Но я не разрешала вам обращаться ко мне по имени.

На самом деле ей доставило удовольствие, когда ее имя «Ребекка» сорвалось у него с языка. Он это понял, и улыбка осветила его лицо.

– А я разрешаю вам называть меня Рори. И тогда все будет по справедливости. Кстати, у меня, так же как и у вас, будет скоро день рождения. Мне исполнится двадцать один, – добавил он, угадав вопрос, который она не решилась задать.

– Зачем вы деретесь на ринге? Это же так опасно… И ваше лицо…

Непроизвольно она дотронулась кончиками пальцев до ссадины, весьма живописно украшающей его скулу.

Рори схватил ее за руку прежде, чем она успела ее отдернуть.

– Кузнец не разбил бы мне физиономию, если б я не загляделся на золотоволосого ангела на балконе.

– Я далеко не ангел, – возразила Ребекка. – Я очень часто поступаю глупо и неправильно. Я безрассудна и эгоистична и слишком самостоятельна для дочери священнослужителя. Так говорит мама.

– … и не похожа на свою сестру Леа, – кивнул он угрюмо и тут же добавил со смехом: – И слава Богу! Спасибо за это всем святым на небесах.

Морщинка прорезала гладкий девичий лоб.

– Вы католик? – Это прозвучало как обвинение.

– А вы ярая протестантка? Да к тому же дочь священника!

Его тон был шутливым, а она разговаривала с ним совершенно серьезно. Ребекка не имела опыта общения с представителями мужского пола, за исключением молодых людей, которых встречала в церкви. Степенные, благопристойные, трепещущие в благоговейном страхе перед ее отцом, они были невыносимо скучны. Рори никак нельзя было назвать степенным и благопристойным, и она очень сильно сомневалась, что он будет держать на привязи свой язык в присутствии Эфраима Синклера. И уж, конечно, он не был занудой. «Но ведь он католик!» – напомнила она себе.

– Мой отец возглавляет пресвитерианскую общину Уэлсвилла и всей долины. Он также проповедует и печется о своей пастве в поселках Комстока.

– Истинный подвижник веры проникает в грешный Комсток в поисках душ, которые еще можно спасти!

Он не отпускал ее руку. Его удивительно длинные гибкие пальцы сплелись с ее пальчиками.

– Я действительно должна уходить. Мы не увидимся больше… Рори. – Она не могла отказать себе в удовольствии произнести это имя вслух.

– О нет. Я думаю, мы еще встретимся, Ребекка! – Он опять поднес ее руку к своим губам и поцеловал по очереди кончик каждого пальца.

Этому ритуалу научила его одна лихая нарумяненная «штучка» в Нью-Йорке, когда Рори не было еще и шестнадцати. Это было так давно, что казалось уже нереальным. Но девушка, стремительно вырвавшая у него руку и, как спугнутый олененок, умчавшаяся прочь, была вполне реальна.

– Она не для тебя, парень, – заверил он самого себя и направился обратно туда, где виски текло рекой и вдоволь хватало того товара, который был «для него». Но он знал, что все равно будет искать Ребекку. Она не иголка в стоге сена. Разве сможет спрятаться от него в городе размером с Уэлсвилл красивая дочь местного священника!

Торопясь домой, Ребекка перебирала в памяти каждое мгновение ее короткого свидания с Рори Мадиганом. Он был первым в ее жизни поклонником. Но был ли он таковым? Она вспомнила свой недавний разговор с Селией, произошедший на прошлой неделе. Хотя они были ровесницами, Селия обладала более трезвым взглядом на жизнь, чем ее подруга. Они обсуждали последнего из ухажеров Селии – Ньюта Бейкера.

– По всей вероятности, Ньют – охотник за приданым, – тут Селия вздохнула. – Мне он, конечно, нравится, но ему нравятся лишь мои денежки. Мастерская его папаши совсем не приносит дохода, и у Ньюта нет никаких перспектив. Как бы ни был он хорош, придется дать ему отставку.

Ребекка поразилась. Откровения подруги открывали ей глаза на оборотную сторону того, что представлялось ей всегда чистым и сияющим миром любви. Она не ожидала подобных прозаических рассуждений от пухленькой, внешне наивной и романтичной Селии.

– Трудно предположить, что в ухаживании за мной каждого молодого человека не замешан денежный интерес, – безжалостно продолжала Селия. – Зачем я нужна мужчине? Почему они все волочатся за мной? Я не строю о себе никаких иллюзий. У тебя, например, роскошные волосы и фигура гораздо лучше моей. Я тебе проигрываю наперед сто очков. Разве я это не чувствую! – Селия опять вздохнула.