Джанет Дейли - Под сенью виноградных лоз

Голос ее стал глуше, взгляд был устремлен как бы внутрь себя, в ее далекое прошлое. Сэм поставил на стол бутылку.

– Так что же случилось в тот вечер, Кэтрин?

И тут произошла еле заметная психологическая подмена: противниками отныне были не Келли и Кэтрин, а Кэтрин и Сэм.

– В тот вечер? – Она обратила к нему невидящий взгляд, потом собралась и несколько секунд внимательно разглядывала его, пока не поняла: он не успокоится, не узнав всю правду до конца. – Был поздний час. Я вышла на прогулку. Мне было грустно и одиноко в тот вечер и как-то не по себе. Раньше я всегда была при деньгах и не привыкла стесняться в тратах. Но после катастрофы у меня осталось так немного. Особенно трудно было свыкнуться с этим в первый год. Меня возмущала моя бедность. Я не хотела смиряться с ней, но в тот вечер я осознала наконец, что отныне моя жизнь будет зависеть от того небольшого дохода, что приносит имение.

На солнце набежало облачко, и терраса погрузилась в тень. Легкий порыв ветра подхватил концы шарфа на шее Келли и принялся трепать их в воздухе.

– Когда в темноте я различила фигуру Клода, спешившего куда-то, я поняла, что мне необходимо с кем-то поговорить, пусть даже это будет ребенок. Я окликнула его и спросила, почему он так поздно гуляет. Он ответил, что идет домой, и показался мне расстроенным, непривычно тихим. Я решила, что, может быть, у него неприятности в школе, и спросила, что случилось. Вначале он не хотел мне говорить, но потом признался, что видел, как Эван грузит вино из погребов в свой грузовик. Он был очень растерян.

«Зачем мсье Дауэрти это делал?» – подумала я.

Я старалась придумать объяснение, зачем могло понадобиться Эвану грузить вино так поздно и без помощи рабочих, но все это не выдерживало никакой критики. Я велела Клоду идти домой к деду и не беспокоиться, а сама немедленно пошла поговорить с Эваном. В конце концов я обнаружила Эвана в погребах. Но прежде чем увидеть, я услышала его. Насвистывая что-то, он тащил бутыли с вином.

– Куда вы переносите их? – Кэтрин встала, решительно загородив ему проход между рядами бочонков.

– Так, так, так! – Рот его искривился в эдакой ленивой, дразнящей ухмылке, в то время как бутылочно-зеленые глаза его беззастенчиво обежали взглядом всю ее фигуру. Несмотря на холод подземелья, она почувствовала, что ее бросило в жар. – Убей меня, если это не вдовушка собственной персоной, и к тому же совершенно одна? Заскучали одна, желаете побеседовать, не так ли?

– Я, кажется, задала вам вопрос!

– Здесь в погребах зябко. Вам следовало бы одеться потеплее, во что-нибудь более плотное, чем эта блузочка. – Он поставил на пол бутылки. – Лучше вам надеть мою куртку, а не то, не ровен час, просквозит вас до смерти.

Он повел плечами, сбрасывая куртку, и от этого движения под клетчатой рубашкой его четко обозначились мускулы. Невольно она обратила внимание на это.

– Мне не нужна ваша куртка, – намеренно холодно проговорила Кэтрин и смерила его ледяным взглядом.

Но никакого действия это не возымело, и Эван приблизился к ней.

– Как это «не нужна»! – Кэтрин упрямилась, чувствуя, что если сдастся, то утратит в его глазах всякий авторитет. – Перестаньте! Мы только накинем ее вам на плечи, и вы согреетесь!

Когда он протянул руки, чтобы укутать ее в куртку, первым побуждением ее было отодвинуться, отпрянуть. Но она взяла себя в руки и дала ему накинуть ей на плечи куртку и стянуть воротник у горла. Куртка сохранили тепло его тела и его крепкий мужской запах. Запах этот не давал ей дышать.

– Вот так. Разве не лучше? Поплотнее запахнув на ней куртку, он коснулся ямочки на ее подбородке, легонько погладил ее.

Лицо Кэтрин по-прежнему оставалось холодно-невозмутимым.

– Мне интересно знать, что вы собирались делать с этими бутылками и с теми, что в грузовике. – Она старалась не отвлекаться, не потерять хладнокровие.

– Продать их, конечно. – Лениво окинув ее взглядом, он улыбнулся – неспешно, высокомерно.

– Кому же?

– Одному знакомому в Сан-Франциско. – Выпустив из рук отворот куртки, он провел пальцем По ее щеке. – Я так и знал, что кожа у вас очень гладкая. И могу поклясться, что гладкая она не только на щеке.

На этот раз она оттолкнула его руку.

– Что за знакомый такой? Он изобразил улыбку.

– Знаете, не могу припомнить, как его фамилия!

– Вы торгуете незаконно! Вы таскаете мое вино и продаете его на черном рынке! Как я раньше-то не догадалась! – Она была взбешена.