Уильям Гилл - Вкус греха

Пандора приехала в Нью-Йорк, имея весьма смутное представление о том, что за работа ей предстоит. Поначалу ей казалось, что служебные отношения с Джеральдиной станут чем-то вроде продолжения их прежней дружбы. Однако вскоре ей стало ясно, что подруга теперь живет совсем в другом мире, где полеты на «конкордах» и ленчи в обществе Нэнси Рейган – совершенно обычное дело. Джеральдина решала только наиболее важные, глобальные вопросы, непосредственно касавшиеся либо судьбы журнала, либо собственной карьеры.

Правда, в первый день Джеральдина пригласила Пандору подняться в свой потрясающий кабинет выпить чашку чаю и весьма откровенно проинформировала ее о том, кто из редакционных сотрудников с кем спит, но вскоре свернула дружескую беседу, так как торопилась на весьма срочную и важную встречу. Когда Пандора попросила Джеральдину хотя бы вкратце объяснить, в чем будут состоять ее обязанности, та сказала, что кто-нибудь обязательно свяжется с ней и обсудит все детали. «Все очень просто, дорогая, ты вполне сможешь делать свою работу даже во сне», – заключила Джеральдина.

Через неделю Пандорой начала овладевать скука. Она составила список знаменитостей, которые могли бы стать героями ее очерков, надеясь обсудить его с Джеральдиной. Как-то днем, когда она сидела дома за столом, машинально покрывая страницы блокнота цветочками, в первый раз за все время в квартире зазвонил телефон. Это была секретарша Конни ван Наалт, редактора раздела моды. Она попросила Пандору подъехать в редакцию.

Конни ван Наалт считалась в «Шике» ведущей журналисткой, пишущей о проблемах моды. Она открыла в Бронксе нескольких молодых интересных дизайнеров, которые с ее помощью стали суперзвездами Седьмой авеню; девушки, замеченные ею в уличной толпе, становились моделями международного уровня; сама Конни инициировала едва ли не столько же новых тенденций в развитии моды, сколько глотала женьшеневых таблеток. Мисс ван Наалт так стремилась к совершенству, что нередко срывала платья со своих перепуганных ассистенток, если эти платья казались ей банальными.

Кое-что об этой особе Пандоре было известно от ее фулхэмской парикмахерши, которую та регулярно посещала. Однако Пандора не знала о том, что после отставки предыдущего редактора журнала Конни ясно дала всем понять, что намерена сменить его на этом посту.

Однако деловое чутье миссис Грин, владелицы «Шика» и доброй дюжины других изданий, было ничуть не менее острым, нежели чутье мисс ван Наалт на все новое в области моды. Хозяйка не преминула обратить внимание на незавидные финансовые результаты деятельности «Шика» и прекращение роста его тиража, в результате чего пришла к выводу, что на месте главного редактора ей нужна не легендарная личность из мира моды, а человек, умеющий делать стильный журнал и одновременно зарабатывать на нем деньги. Миссис Грин была наслышана о Джеральдине Фриман и потому полетела в Лондон, где сразу же после прибытия пригласила Джеральдину в свой номер-люкс пообедать. На следующей неделе в Нью-Йорке было объявлено о назначении Джеральдины на должность главного редактора.

Конни, узнав об этом, с достоинством промолчала – она все и всегда делала с достоинством. Мисс ван Наалт была слишком искушена во всевозможных интригах, чтобы пытаться конфликтовать с Джеральдиной или демонстрировать какие-либо признаки недовольства. Однако, услышав о том, что в отделе «Покупки» появилась новая сотрудница и что она протеже Джеральдины, не имеющая никакого журналистского опыта, Конни втайне возликовала – стервятник, долгие часы круживший в небе под лучами палящего солнца, наконец заметил внизу, на земле, хромого зайца.

– Я слышала, ты взяла новую девушку, которая будет работать на раздел «Покупки»? – спросила она у Джеральдины как ни в чем не бывало.

– Да, – недовольно пробурчала та. – Эта идиотка Биби Сонненталь две недели назад получила травму, катаясь на лыжах в Альпах. Теперь она валяется в больнице. Я попросила Пандору Дойл ее заменить. Мы знакомы еще по Лондону, она очень компетентный человек. Я попросила Тони ее проинструктировать.

– Я уверена, что она замечательно себя проявит, – произнесла Конни с деланным воодушевлением.

Джеральдина несколько удивилась – обычно в манере держаться и в высказываниях редактора раздела моды так и сквозило высокомерие, – но в конце концов решила, что такая реакция вызвана импульсивным желанием Конни продемонстрировать ей свое дружелюбие.