Уильям Гилл - Вкус греха

Через несколько секунд в комнате появился Франсуа с чайными приборами на подносе. Поставив поднос на низкий столик у камина, он вышел. Мать и дочь почувствовали, что теперь наступает самый трудный момент – им предстоял действительно тяжелый разговор. Ариан принялась сосредоточенно разливать по чашкам чай, радуясь этой небольшой отсрочке.

В течение последних нескольких дней она не раз репетировала свою речь. Пришло время положить конец двадцати годам молчания и лжи. Ариан собиралась объяснить Глории, кто она такая на самом деле и кем была раньше, рассказать правду о Нане, о детстве самой Глории, о Чарлзе – словом, обо всем. Передав Глории чашку с чаем, Ариан уселась рядом с ней, на секунду прикрыла глаза и начала говорить, глядя прямо перед собой:

– Я никогда не была такой счастливой, как сейчас. Когда я увидела тебя, то поняла, как сильно мне тебя не хватало. Мне надо рассказать тебе очень много важного о себе и о тебе – ты имеешь право это знать. Как бы то ни было, я хочу, чтобы ты знала: я всегда считала тебя своей дочерью. Ты всегда была и сейчас остаешься для меня самым близким и нужным мне человеком. Если ложь – это искажение наших подлинных чувств, то я никогда не лгала тебе, но я хочу рассказать тебе о себе, о Нане и… о тебе.

Ариан замолчала, пытаясь справиться с подступившими слезами. Когда она, собравшись с силами, собиралась продолжить, Глория взяла ее за руку.

– Мама, пожалуйста, не продолжай. Я знаю, то, что ты хочешь мне сказать, причинит тебе сильную боль, но пойми, все это больше не имеет никакого значения. Ты действительно моя мать, и я люблю тебя, остальное не важно. За этот год, пока мы были вдали друг от друга, я очень многое узнала о себе и о тебе, да и Мерседес помогла мне понять нечто очень важное. Ты не была мне должна ничего, кроме любви, и ты любила меня, как могла. Я старалась сделать тебе больно, но куда больнее сделала самой себе…

Наступил долгая пауза.

– Прости меня, – прошептала наконец Ариан.

– И ты прости меня, – отозвалась Глория.

– Ну и сколько же она тебе дала? – озабоченно спросил Чарлз, едва Глория вошла в гостиную.

Он давно перестал притворяться. После свадьбы ему пришлось оплачивать все счета, и его финансовые ресурсы были почти исчерпаны. Арендная плата за дом была поистине грабительской. Мердок рассчитывал, что Ариан вскоре смягчится и поможет им, чтобы иметь повод навестить беременную Глорию. Однако у этой стервы оказался куда более сильный характер, чем он предполагал, и после рождения ребенка ему пришлось погасить счета из роддома – они привели его в ужас, – также из собственного кармана. Вскоре после этого он был вынужден уволить повара и горничную. Молодым супругам пришлось довольствоваться услугами приходящей уборщицы. Теперь, с приближением зимы, у Мердока появился предлог, чтобы рассчитать еще и садовника, но так не могло продолжаться бесконечно.

От подруги Глории Чарлз узнал, что в Аргентине умерла последняя из сестер Симона де ла Форса. Это означало, что капкан, в котором Мердок держал Ариан, разжался. Он не мог больше шантажировать ее, он мог только просить.

– Иногда я думаю, что тебе самое время уползти обратно в канализацию, откуда ты в свое время появился, – сказала Глория, с презрением глядя на мужа. – Ты ведь вылез из дерьма – там тебе и место. Я не просила у матери денег.

– Ну а как вообще все прошло? – спросил он, постаравшись, чтобы голос звучал как можно мягче и доброжелательнее.

– Мама пригласила нас вместе с ней встретить Рождество в Пунта-дель-Эсте, – холодно сказала Глория. – Мне неудобно было ей отказывать, и я приняла приглашение, в том числе и от твоего имени, но я хотела бы, чтобы ты остался здесь. Назад я не вернусь. Завтра я поговорю с юристами. Мне нужен развод.

Чарлз замер как громом пораженный, затем пришел в бешенство. Какая дрянь! Всего одна встреча с ее мамашей – и пожалуйста, она уже намерена сбежать от него. Чарлз не собирался разводиться с Глорией до тех пор, пока не достигнет своей цели, то есть не получит по меньшей мере половину денег Ариан. Но для этого Глория должна была сначала получить состояние матери в свое распоряжение!

– Что за чушь ты несешь, Глория! Я понимаю, что после свидания с матерью ты взволнована, но сейчас не время расторгать наш брак. Подумай о нашей дочери!

Упоминание о ребенке мгновенно привело Глорию в ярость.

– Да тебе наплевать на Мерседес! Я знаю, на что ты рассчитываешь! Тебе кажется, что чем дольше мы будем оставаться мужем и женой, тем больший кусок тебе достанется при разделе состояния матери! Так вот, забудь об этом. Мама сказала, что планирует все свое состояние перевести в лихтенштейнские банки и оформить на Мерседес, а распоряжаться им до ее совершеннолетия доверено совету опекунов. Разумеется, опекуны будут заботиться и обо мне и учитывать мои интересы. Не думаю, что они будут о тебе высокого мнения. Все это будет сделано к следующему году. Честно говоря, ты напрасно теряешь время, околачиваясь около меня.