Джейн Грин: Хочу ребенка!

Но Джулию тоже все считают счастливой. Кто знает, что происходит за закрытыми дверями?

– Работа – такая же скукотища, как обычно, – говорит Сэм, с большим трудом поднимаясь с дивана, чтобы отнести на кухню пустые коробки из-под пиццы.

Джулия раздумывает, не предложить ли ей помочь, но удерживается, зная, как Сэм всегда обижается.

– Я беременна, – скажет она, – я же не инвалид какой-нибудь.

Боже упаси, если кто-нибудь не уступит ей место в метро в час пик.

– Эй! – кричит она, как можно дальше выпячивая живот и глядя прямо в глаза какому-нибудь бизнесмену, который сидит себе спокойно. – Вы что, не видите, что я на восьмом месяце? – и ей всегда уступают.

Кстати, она не на восьмом месяце. На пятом. Но выглядит так, как будто на восьмом. Особенно когда выпятит живот.

– Не могу говорить о работе, – она возвращается, пыхтя и ворча после трехминутной прогулки. – Не могу дождаться, когда, наконец, уволюсь из этой проклятой конторы. Крис думает, что я вернусь на работу спустя четыре месяца декретного отпуска, но я ни как не решаюсь сказать ему, что у меня другие планы. А у тебя как дела? Есть новости на фронте беременности?

– Еще слишком рано загадывать. Через две недели будет видно.

– Вы, наверное, занимаетесь этим, как кролики, ведь сейчас самый пик брачного сезона.

– Вообще-то, нет. Мы стараемся заниматься сексом через день, потому что, очевидно, если делать это каждый день, сперматозоиды слабеют, и нужно дать им отдохнуть. Я где-то слышала, что самый важный день – тринадцатый, то есть позавчера, а позавчера мы этим занимались, поэтому теперь остается только ждать.

– Боже. Секс. Я все еще помню, что это такое.

– Сэм! Ты всего лишь на пятом месяце! Что значит, я еще помню, что это такое? Тебе все еще можно заниматься сексом, ради всего святого!

– Джулия, мне не просто не хочется заниматься сексом. Я теперь даже его запах не переношу.

– Что?

Сэм вздыхает.

– Я не вру. Он поворачивается набок тридцать раз за ночь, и каждый раз, когда он это делает, я просыпаюсь, чувствую запах его дыхания, и мне хочется блевануть.

– И что ты делаешь?

– Шиплю на него, чтобы он перевернулся, и обычно он автоматически слушается и даже не просыпается при этом.

– А если просыпается?

– Тогда начинает орать на меня, а я начинаю плакать. Что до меня, заняться сексом сейчас было бы равносильно смерти. Думаю, все дело в гормонах. Крис был в жутком восторге, ведь большинство наших беременных знакомых стали как мартовские кошки, но, по закону подлости, именно меня должно тошнить от секса.

– По крайней мере, он все еще хочет этим с тобой заниматься. Марк жалуется, что чувствует себя роботом. Не может вынести, что секс стал таким механическим, всего лишь средством для достижения цели.

– И он прав? Это действительно так?

Джулия вспоминает позавчерашний день. Она была так возбуждена, потому что, наконец, настал День 13, и была уверена, что сегодня и есть тот самый день. Они поужинали перед телевизором, – в последнее время они частенько так ужинают, изредка перебрасываясь словечком, но на самом деле почти не разговаривая.

В одиннадцать Джулия поднялась в спальню. Марк сказал, что придет после кино, но при этом Джулия мягко напомнила ему, что сегодня – один из тех самых дней. Не мог бы он прийти пораньше? Он попыхтел и поворчал, но не возразил. Только скрестил руки и продолжил пялиться в телек.

Что ж, не самое лучшее начало. И продолжение тоже было не из лучших…

Когда-то Джулия носила сексуальное белье. Раньше у нее все ящики были забиты шелково-кружевны ми чудесами с тонюсенькими бретельками, соскальзывавшими с плечей. Теперь летом она надевала растянутые футболки, а зимой – пижаму. Раньше она отдавала эти футболки одной из коллег-журналистов, потому что нужны были майки размера XL для рекламной кампании, на них удобно изобразить огромный логотип. Эти футболки выцвели от бесчисленных стирок, и она скорее бы умерла, чем надела их где-нибудь вне дома.

А пижама… Это вовсе не та сексуальная пижама, в которой щеголяет Мег Райан и в которой могла бы щеголять Джулия. И даже не мужская пижама, которая так мило и уютно смотрится на моделях, запечатленных у пылающего камина на страницах глянцевых журналов. Мужская пижама Джулии махрится по краям. Задница свисает до колен, и, поскольку резинка давным-давно растянулась, она не падает лишь по тому, что на талии заколота безопасной булавкой, которая не очень-то безопасна, но, как ни странно, ни разу ее не уколола. Пижама Джулии мешковатая, бесцветная и бесформенная, но ей на это наплевать, потому что в ней удобно и тепло.