Филип Шелби - Мечтатели

– Здравствуй, Гарри.

Через два дня после покушения на Стивена Толбота в пять тридцать утра детектив Чарли Канеохе ехал по бульвару Норт Винджэд, который был административным сердцем Гонолулу. Было удивительно, что никто из туристов не посещал ни собор Каваиаху, ни дворец Иолани, в котором жили король Давид Калакана с супругой королевой Капиолани. Для Канеохе эта часть города была духом древности Гавайев.

За дворцом, рядом с Капитолием, находилось здание с белоснежными колоннами. Это было здание криминального суда. Канеохе припарковал машину и посмотрел на огромные скульптуры, поддерживавшие портик здания: Соломон, Моисей, король Камехамеха, богиня правосудия. Канеохе подумал, что если бы эти статуи заговорили, то они проявили бы больше сострадания к Кассандре Мак-Куин, чем она получила до сих пор. В газетах ее обливали грязью. У ворот дворца правосудия собралась манифестация с плакатами, требующими самой жестокой кары. Совершались акции вандализма против офисов ЮСЭ. После того как был взорван офис ЮСЭ в Гонолулу, Канеохе взял под охрану его служащих.

У входа в здание суда в ожидании начала заседания собралась толпа, готовая растерзать Кассандру. И если раньше его долгом было собрать против нее все необходимые улики, так теперь его долгом было защитить ее от фанатиков и безумцев.

В семь часов, за три часа до начала заседания, вызвали специальный наряд для того, чтобы не допустить беспорядков на площади. Канеохе сам расставил своих офицеров в коридоре, ведущем в зал правосудия. Само здание суда было тщательнейшим образом проверено в поисках бомб и прочих подобных предметов. Вдоль окон и у дверей здания Канеохе также выставил полицейских.

За несколько минут до начала заседания, назначенного на девять часов, Канеохе был на месте. Однако он был неудовлетворен. Что-то не давало ему покоя. Налицо были доводы обвинения. Мотивы, обстоятельства, отпечатки пальцев. Никаких несоответствий в показаниях свидетелей.

Что же не дает мне покоя? – упрекал сам себя Канеохе.

За свои почти двадцать лет работы Канеохе научился доверять своему шестому чувству.

Чарли Канеохе еще раз позвонил в госпиталь. Но ничего нового ему не сообщили. Стивен Толбот так и не приходил в сознание. Детектив, приставленный слушать бред больного, ничего не слышал.

Канеохе взглянул на свои часы. Уже было пора везти заключенную.

– Вы хорошо выглядите.

Кассандра посмотрела на Хартли Натана и изобразила улыбку. На ней был синий костюм и розовая блузка с античной камеей. Вчера Хартли принес ей из отеля одежду и, что куда важнее, записку от Николаса, измятую маленькую бумажку (чтобы пронести ее в тюрьму, ее пришлось много раз сложить и перекрутить).

«Не отчаивайся, – писал он. – Я с тобой. Все будет хорошо».

И больше ни слова. Ни слова о том, нашел ли он Гарри и жив ли он вообще. Ни даже намека о том, кто убил Стивена.

«Но он бы никогда не доверил бумаге информацию подобного рода», – подумала она.

– Он будет там? – спросила она.

Натан пожал плечами. Он встретил его и говорил с ним, поняв, насколько важен этот мужчина для Кассандры. То, что Николас не сказал ему, и то, что Натан как государственный служащий не хотел знать, это как Николас предполагает доказать невиновность Кассандры.

Натан услышал, как дверь изолятора отворилась, и поднялся.

– Пора, – сказал он, протянув руку Кассандре. – Помните: не стоит ждать симпатии от судей. Пукуи – один из тех гавайцев, кто упрямо лавирует в судопроизводстве белых. У него свое мнение о правительстве, едва Гавайи стали штатом. Прокурор Кавена – тоже крепкий орешек, он хочет стать главным прокурором судебного округа. Этот процесс имеет политический смысл для обоих.

– Спасибо за информацию, – сказала Кассандра.

– Итак, вы знаете, с кем предстоит иметь дело. Но меня это не пугает.

Натан взял Кассандру за плечи:

– Сюда вы больше не вернетесь. Вспомните мои слова, когда будете возвращаться домой.

Кассандра попыталась держаться непринужденно, когда они шли в зал судебных заседаний в сопровождении детектива Канеохе.

В зале сразу поднялся шум. Кассандра попыталась не смотреть на толпу. Ее глаза цеплялись за незначительные детали интерьера, она слышала голоса, шелест газет. В конце концов, она осмелилась взглянуть на зрителей. Все взгляды были устремлены на нее, холодные осуждающие взгляды, ни в одном ни жалости, ни сострадания.

– Встать! Суд идет. Главный судья Самуэль Пукуи!