Вера Иванова - Как склеить разбитое сердце?

— Он сошел с ума! Главное — не спорь с ним! И еще: нельзя его нервировать!

Только так и можно было объяснить странные действия Гены — неожиданным помрачением рассудка. Но боевая подруга и не собиралась ни с кем спорить. Она побледнела, в глазах ее застыл ужас, губы дрожали. Да уж, шутки явно кончились.

— Дай пистолет! Ну дай пистолет! — Вовик, хныкая, прыгал вокруг Гены, а тот продолжал не замечать его.

— Руки вверх! — повторил он громче, и мы с Каринкой медленно подняли руки. Хорошо, что я вчера побрила подмышки!

Не спуская с нас пистолета, Гена принялся рыться в карманах. Мы стояли как вкопанные, боясь пошевелиться. Чтобы занять себя чем-то, я стала разглядывать его «пушку». Это было довольно необычное оружие — с очень широким и длинным стволом, на вид внушительное и опасное.

— Слушай! А что это за пистолет у него, такой странный? — прошептала я, не разжимая губ.

— Откуда я знаю! — просипела в ответ Каринка. — Я в них разбираюсь, что ли?

— Ну, у тебя все-таки дядя — мент! Может, он приносил вам какое-нибудь оружие, показывал? А может, он игрушечный? Не дядя, а пистолет.

Каринка прошептала что-то, но так тихо, что я не услышала.

— Что? Повтори погромче! — попросила я.

— Прекрати его нервировать! — донеслось в ответ.

— Это ты его нервируешь! — возмутилась я. — Почему у тебя все время щека дергается?

— А ты припрыгиваешь, как сумасшедшая!

— Разговорчики! — рявкнул Гена, продолжая рыться в карманах. Может, искал, чем заклеить нам рот? Вообще, чего он хочет от нас? И что будет дальше? Милицию вызывать он что-то не торопится… Я вдруг вспомнила, каким злым был его голос, когда он обнаружил, что остался без ужина, и мне стало совсем плохо. Может, он все это время просто притворялся милым и обаятельным, а на самом деле — это маньяк, вроде Синей Бороды? Заманивает в свой замок одиноких девушек — и расправляется с ними!

В ответ на очередной окрик мы с Каринкой дернулись и замерли. Я больше не подпрыгивала, Каринкина щека не дергалась… Я замерзла, меня колотила дрожь, к тому же начали неметь руки. Каринка наверняка чувствовала себя не лучше — у нее посинели губы, кожа покрылась пупырышками. Долго нам еще так стоять? В конце концов, какое он имеет право нас здесь держать? А может, пистолет действительно игрушечный, и чего мы тогда стоим тут, как дуры, с поднятыми руками? Однако проверять это на себе не хотелось и нервировать Гену — тоже, поэтому все свое негодование я постаралась вложить во взгляд. Мне даже показалось, что парень задымился от моего взора — но нет, он только вытащил из кармана фотографию, показал нам:

— Вы знаете ее?

Это был снимок Лариски — та самая карточка, которую Вовик нашел в комнате Гены.

— Нет, не знаем! — быстро ответила Каринка. — Первый раз в жизни видим!

— Первый раз? — недобро усмехнулся Гена. — А у меня есть доказательства обратного. Кто же это тогда в кадре на видеокамере? Вы трое там очень мило болтаете! Так что не вешайте мне лапшу! Говорите, куда она делась?

— Понятия не имеем! — заорала я и демонстративно опустила руки. Гори оно все синим пламенем! Не буду больше молчать! И руки поднимать тоже не буду! И пусть расстреливает меня, если хочет. Если даже такие парни оказываются свиньями, мне уже все равно! — Мы ее просто подвезли! Подобрали на дороге, а потом выкинули!

— Ага, выкинули! Где? — не отставал Гена. Он не стал меня расстреливать, наоборот, немного опустил «ствол». — В каком конкретно месте?

— Дай пистолет!! — голос Вовика перешел на ультразвук, добавляя нервозности к и без того накаленной обстановке. Не получая ответа, мелкий продолжал верещать так, что закладывало уши.

— Да ты хоть знаешь, о ком беспокоишься? — не выдержала Каринка. Она тоже опустила руки и теперь наступала на Гену. — Она тебя обманывает! Врет, что любит, а на самом деле только притворяется! Сечешь? Она сама нам рассказала — хвасталась!

Гена злобно сверкнул глазами, пистолет в его руке задрожал, дуло снова поднялось, и я испугалась, что он сейчас нечаянно нажмет на курок… А вдруг пистолет не игрушечный?!

Надо было что-то делать! Но подругу словно сорвало с катушек. У нее началась самая настоящая истерика: она вдруг согнулась пополам и, корчась от хохота, выкрикнула:

— Да, мы ее бросили! Прямо на дороге! Потому что нам было противно даже разговаривать с ней! И я не помню, где это было. И не желаю вспоминать! Ты из-за этого хочешь нас убить? Ну убей! Убей, чего же ты ждешь?

Не знаю, что бы случилось дальше, если бы Вовик, раскалившийся докрасна от своего визга, вдруг не бросился на Гену и не ухватил его за здоровую ногу.