Лайза Аппиньянези - Память и желание. Книга 1

Алексей не слишком торопился. Полчаса вполне достаточно, чтобы дойти до дома на Парк-авеню. Вполне можно сделать небольшой крюк и еще раз пройти мимо ее дома. А вот и он – красивый особняк красного кирпича, зажатый между двумя гигантскими соседями. На подоконниках – увитые плющом цветочные ящики, где пламенеют пурпурные крокусы. В окнах горит свет, через распахнутые шторы видны картины на стене и небольшой рояль. Алексею неудержимо захотелось позвонить в дверь, придумать какой-нибудь предлог, чтобы заглянуть внутрь, увидеть собственными глазами ее жилище.

Нет, с этим придется подождать.

На углу, прислонившись спиной к стене, стоял старик с протянутой рукой. Алексей заглянул в его серое, поблекшее лицо и увидел, что нищий вовсе не так уж стар. Джисмонди порывисто вынул пачку банкнот и сунул в дрожащую руку. Уж чего-чего, а денег у него было предостаточно.

Он свернул на Парк-авеню и ускорил шаг. Опаздывать не следовало. Добиться этой встречи было непросто – пришлось договариваться через одного друга, за несколько недель вперед. Такой прославленный психоаналитик, как доктор Жакоб Жардин, принимал не всякого.

Алексей назвал свое имя швейцару и, ступая по толстым коврам, направился к лифту. В это время в вестибюль поспешно вошел мужчина: вьющиеся седые волосы, гордая осанка. Алексей сразу же узнал собеседника Катрин и смущенно отвел глаза. Только бы этот тип не обратил на него внимания…

– Сэм сказал, что вы ко мне, – произнес старик, глядя в лицо Алексею темными проницательными глазами. – Рад, что не заставил вас ждать. – Он протянул руку. – Вы, должно быть, Алексей Джисмонди, а я Жакоб Жардин.

Доктор хмыкнул, словно в его словах было что-то смешное.

Алексей надеялся, что на его лице не слишком явно выразилось изумление. На фотографиях и обложках своих книг, выходивших в Италии, доктор Жардин выглядел гораздо моложе.

Психоаналитик окинул посетителя быстрым, профессионально цепким взглядом. Джисмонди смущенно бормотал что-то банальное про погоду.

– Сюда, пожалуйста, – доктор проводил его в приемную. – Миссис Фрэмптон заполнит вашу карточку, а потом милости прошу ко мне в кабинет.

Секретарша доктора весьма оперативно задала Алексею полагающиеся в таком случае вопросы, на которые он отвечал не вполне правдиво. Затем в приемной раздался звонок, извещавший о том, что доктор Жардин готов принять пациента. Алексей оказался в светлой, просторной комнате, где находились и непременная кушетка, и работы Фрейда на различных языках, и прекрасная библиотека, в которой при иных обстоятельствах Алексей с удовольствием порылся бы. Окинув взглядом кабинет, Джисмонди уселся в удобное кресло, стоявшее перед письменным столом психоаналитика, на котором выстроился целый полк антикварных статуэток и безделушек.

– Итак, мистер Джисмонди, чем я могу вам помочь?

Доктор водрузил на нос очки и поудобнее откинулся в кресле.

В его выговоре чувствовался легкий французский акцент.

– Я надеялся, что вы порекомендуете мне какого-нибудь хорошего психоаналитика. Я хотел бы пройти курс психоанализа. Может быть, вы сами согласились бы…

Алексей слышал свой голос как бы со стороны.

– Вы хотели бы… начать курс… – Жардин с нажимом повторил эти слова. – Значит ли это, что вас привела сюда не истинная необходимость, а всего лишь каприз? Должно быть, вы намерены начать, но не намерены продолжать? Учтите, мистер Джисмонди, психоанализ – это не развлечение, не каникулы в Париже, не легкий флирт с красивой женщиной.

Он снова хмыкнул и весело взглянул на Алексея, однако от этого ответ не стал менее резким.

– Я не очень хорошо говорю по-английски, доктор Жардин. «Хотеть» по-итальянски – глагол достаточно сильный, – стал оправдываться Алексей.

Заерзав в кресле, он подумал, что с этим человеком нужно держать ухо востро.

– Ну разумеется, английский – не ваш родной язык. Тогда я не очень понимаю, зачем вам нужен психоанализ на иностранном языке? Ответьте мне честно, мистер Джисмонди, почему вы решили обратиться к психоаналитику? На первый взгляд вы именно тот, кем кажетесь: мужчина в самом расцвете лет.

Темные глаза впились в лицо Алексея. Теперь настала очередь Джисмонди иронически засмеяться.

– Меня привела сюда проблема матери. Точнее говоря, моих матерей.

Говорить правду было приятно.

– Это любопытно. – Доктор Жардин не сводил с него глаз. – Матерей, говорите вы?

– Да. Они поселили во мне глубоко укоренившееся чувство нереальности происходящего. Все вокруг кажется мне бессмысленным и надуманным.