Джессика Стил - Венгерская рапсодия

— Поступай как хочешь, Арабелла, — грозно ответил Рольф Торнелоу. — Но ни я, ни твоя мать, — коварно добавил он, — своего согласия не дадим.

И тогда, переводя взгляд с брата на мать и видя тревогу и печаль в их глазах, Элла осознала, что должна отступить. Она могла противостоять отцу, но только не в ущерб матери.

Конечно, будет неприятно, если отец лишит меня содержания, кроме того, принципиальность тогда хороша, когда мы можем это себе позволить. Надо трезво оценить ситуацию: либо я еду в Венгрию, либо мама может попрощаться со своим путешествием.

— А нельзя ли… — спокойно начала она, чувствуя, как тяжело уступать, — послать мистеру Фазекашу мою фотографию? — Это была последняя попытка поставить на своем и не позировать для портрета. — Вероятно, он умеет работать и без…

— Я уже послал ему твою фотографию! — прервал отец. — Ты едешь в Будапешт, и точка, — угрюмо заключил он.

Этой ночью Элла лежала в своей кровати, мучаясь бессильной злобой. Я должна была догадаться еще месяц назад, когда отец вдруг перестал упоминать об этом несчастном портрете! Его молчание еще не означало, что он отступился от своей затеи, наоборот! А как он обвел меня вокруг пальца с этой фотографией! Словно невзначай сказал как-то о своем желании, чтобы на его письменном столе были фотографии жены и дочери. И мы с мамой безропотно отправились к фотографу…

Элла долго не могла заснуть. Теперь уже не только отец вызывал у нее раздражение. С какой это радости Золтан Фазекаш согласился меня рисовать? — думала она. В деньгах он, конечно, не нуждается, и у него наверняка есть чем заняться!

Когда на следующее утро Элла провожала свою мать в аэропорт, она и виду не подала, что раздражена. Тщательно скрывая свое настроение за ослепительными улыбками, она сердечно наставляла Констанс:

— Забудь о нас и думай только о себе. И не посылай нам никаких открыток, если тебе не захочется.

— Нет, я обязательно пошлю вам открытку, — ответила мать.

Элла засмеялась и крепко обняла ее, прощаясь на целых шесть недель.

По дороге домой девушка чувствовала грусть из-за расставания с матерью и одновременно облегчение оттого, что та наконец-то уехала отдыхать.

В воскресенье Элла старалась встречаться с отцом как можно реже. Она не хотела с ним ссориться, но теперь это желание не было продиктовано любовью к нему.

Она надеялась, что если будет держаться от него подальше, то, возможно, он забудет их жаркие споры в пятницу.

Однако в понедельник после обеда отец сказал, что хотел бы поговорить. Поняв, что разговор пойдет о портрете, Элла последовала за ним в кабинет.

— Это адрес и номер телефона Золтана Фазекаша, — объяснил отец, протянув ей записку. — Я кое-что перевел на твой счет и…

— Мне не нужны деньги, — запротестовала она.

— А я говорю — нужны. Закажи себе билет на самолет как можно быстрее, — приказал он.

Элле не понравился его тон.

— Но ведь одна из нас — или мама, или я — должна остаться с вами, — нашлась она.

— Сами справимся, — оборвал отец. Элла покинула кабинет, размышляя о том, что сегодня уже поздно заказывать билет.

Один раз ослушавшись отца, на следующий день она сделала это уже с большей легкостью: преисполнясь мятежным духом, решила, что ехать в Венгрию вообще абсурдно.

Но в среду вечером произошло такое, что она переменила свое мнение. Спускаясь по лестнице, она увидела внизу брата, он поджидал ее у дверей столовой.

— Как дела? — спросила Элла, но ей не суждено было услышать ответ, потому что в этот момент дверь кабинета распахнулась и появился мрачный отец.

— Что-нибудь не так? — поинтересовался Дэвид у отца.

— Все в порядке, — ответил Рольф Торнелоу. — Но, похоже, я не смогу пообедать вместе с вами. — (Элла и Дэвид выжидающе смотрели на него.) — Сейчас позвонил Патрик Эдмондс. Он сказал, что ему необходимо срочно поговорить со мной об очень серьезном деле. Он скоро подъедет.

Внезапно Дэвид как-то странно всхлипнул.

— Что случилось, Дэвид? — быстро спросила Элла, глядя на мертвенно-бледное лицо брата.

— Я… — Он в ужасе закашлялся, но изо всех сил попытался взять себя в руки. — Виола, дочь мистера Эдмондса, — пояснил он, так как его отец мог забыть это, — она… э-э… — и опять нервно кашлянул, — она беременна.

Какой ужас! — думала Элла, уставившись в искаженное гневом отцовское лицо.

— Что? — взревел Рольф, вспоминая, что сын говорил лишь о нескольких свиданиях с дочерью Патрика Эдмондса. — От тебя?