Мэри Джойс: Страсть за кадром

Слово «красивая» отзывалось в Бретт. Барбара всегда заставляла ее чувствовать себя крупной, неуклюжей, безнадежно отталкивающей. И Бретт не помышляла о своем изяществе, красоте. Но у ее дедушки нет причин обманывать ее: он просто увидел, что она красивая.

И теперь она знала, что похожа на свою бабушку. Бретт всегда считала себя подкидышем в семье голубоглазых блондинов. Она думала, что похожа на своего отца, кто бы он ни был. Она ненавидела мысль о сходстве с кем-либо, у кого не хватало мужества быть рядом с ней, но теперь она освободилась от этой ненависти.

— И у нее тоже были темные волосы? Она тоже была шведкой? — спросила Бретт.

— Да. История гласит, что темноволосые шведы вышли из рода Бернадота, одного из маршалов Наполеона в 1810 году, которого звали крон-принц Карл Джон.

— А у вас есть фотография ее, то есть моей бабушки? — с тревогой спросила Бретт.

— Да. Нарисованный портрет. Я вышлю тебе его, как только вернусь в Росин. — Свен нежно похлопал ее по щеке и, заметив браслет, продолжил:

— Я вижу ты носишь свой браслет. Может, в свой день рождения ты хотела бы получить нечто другое?

Бретт на минуту растерялась.

— Вы строите поезда, не могли бы вы… дедушка… — Это обращение прозвучало странным для них обоих.

— Да, Бретт, и среди всего прочего я также делаю самолеты.

— Я бы хотела поезд. И двигатель с трубой и смешной рогулькой спереди.

Лицо Бретт засветилось восторженностью и счастьем.

Свен, довольный, рассмеялся.

— Это называется поезд со скороотбрасывателем. Мы давно уже не выпускаем поезда с таким приспособлением, но, если хочешь, я готов заказать.

Лилиан заказала торт-мороженое домашнего приготовления.

— А я хотел бы того же, что и молодая леди, — галантно сказал Свен.

Бретт думала заказать землянику по-романовски, но передумала.

— Ванилиновое мороженое, пожалуйста, — решив, что это больше понравится ее деду.

— Бретт, не думаю, что когда-либо говорила тебе, что в свое время твой дедушка был неплохим боксером-любителем. «Швед-Ларсен» — так его называли. — И Лилиан улыбнулась брату: за все последние годы она не видела его таким.

— Честно, боксером?

— И одним из самых выносливых, хочу добавить. — Свен сжал кулаки и помахал ими в воздухе. — Я сажал их правой и кончал слева апперкотом, — сказал он, продолжая показывать свою технику.

Бретт смеялась над дедом. Лизи была права — дедушки добрые. Когда он разжал свои кулаки и положил руки на стол, Бретт замерла. Она с ужасом увидела, что указательный и средний пальцы его левой руки были не длиннее мизинца. Это шокировало и в то же время отталкивало, но она уставилась на его руки и с непосредственностью двенадцатилетней спросила:

— Это случилось в боксе?

Мгновенно выражение лица Свена изменилось. Он убрал руки со стола и холодно ответил:

— Нет.

Ледяная тишина спустилась над их столиком. Появился официант, неся поднос с заказами. Бретт взглянула на деда в надежде увидеть какие-нибудь признаки, что он доволен ее выбором десерта, но его голубые глаза казались непроницаемыми и ничего не выражающими. Обращаясь к сестре, он сказал деловым тоном:

— Лилиан, так как юридически ты являешься опекуном ребенка, мой доверенный свяжется с тобой, чтобы обсудить некоторые детали счета, который я открыл на ее имя. Мне уже пора.

Он еще раз посмотрел на Бретт и Лилиан и пошел к выходу. Двое мужчин в темных костюмах, которых не заметили ни Бретт, ни Лилиан, замкнули за ним шествие.

Лицо Бретт омрачилось. Ее отец, потом Брайан Норт и Захари ушли. Теперь она отвратила от себя и деда.

— Я не хотела его огорчить.

Бретт боролась с собой, сдерживая слезы.

— Ерунда, дитя мое. Ты не сделала ничего предосудительного. Это исключительно его характер, — сказала Лилиан, пытаясь скрыть и свое огорчение.

— Нет, я расстроила его. Все было так хорошо, пока я не спросила его о пальцах, — настаивала Бретт.

— Я видела Свена в перчатках. Думаю, это произошло лет одиннадцать или двенадцать назад.

Когда я его как-то спросила об этом, была та же реакция. Твой дедушка очень сложный человек. За все годы я так и не распознала его, — с грустью сказала Лилиан.

В следующую среду Бретт получила посылку. Она раскрыла ее в своей комнате и нашла две замечательные коробки.

В первой был изысканно обрамленный в пастельных тонах портрет Ингрид, ее бабушки, с датой — 12 апреля 1936 года — в правом верхнем углу. Волосы Ингрид были зачесаны наверх, белое кружевное платье открывало плечи, а вокруг шеи на белой ленте была камея.