Евгения Перова - Темные воды

Брат с сестрой были очень близки, настолько хорошо чувствуя друг друга, что могли общаться, даже не прибегая к словам – взгляда бывало достаточно. Они словно жили в своем собственном мире, признавая окружающих в той степени, в какой они могли быть им полезны. Впрочем, мать они любили совершенно искренне и бескорыстно, правда, относились к ней скорее как к младшей сестре или подруге. Перед простодушными взрослыми близнецы привычно и снисходительно принимали невинный детский вид, хотя были проницательнее большинства из них: вопреки пословице, ни одна чужая душа никогда не скрывалась от них в потемках. Вот и сейчас они первые почувствовали смерть бабки, словно она еще раз коснулась их своей холодной рукой. Близнецы просунулись в щелку приоткрытой двери – мать, задумавшись, рассеянно глядела в пространство.

– Мамочка, – тихо сказала Оля. – Посмотри на бабушку. Мне кажется, она не дышит.

Катя посмотрела, потом пощупала пульс – ничего. Да, скончалась Агриппина Михайловна, царствие ей небесное! И Катенька, вздохнув, перекрестилась на висевшую в красном углу икону Спаса Нерукотворного:

– Помяни, Господи Боже наш, в вере и надежде живота вечного преставившуюся рабу Твою Агриппину, яко Благ и Человеколюбец, и прости все вольные ее согрешения и невольные…

Поезд наконец остановился. Сергей Валентинович Смирнов, сорока трех лет отроду, бывший заключенный, а ныне подчистую реабилитированный, последним вышел из вагона. Вышел, постоял и медленно побрел по перрону Казанского вокзала. Все вокруг казалось ему нереальным: и сам перрон, и спешащие к выходу пассажиры поезда, отягощенные тюками и чемоданами, и многоярусное, увенчанное островерхой башенкой здание вокзала, и блеклое московское небо. Сергей не рассчитывал, что его будут встречать, поэтому не сразу заметил, что навстречу бежит женщина в легком пальто, она быстро перебирала стройными ногами, звонко стуча по асфальту высокими каблучками, а рукой придерживала кокетливую шляпку с вуалькой:

– Сережа! – задыхаясь, воскликнула женщина, и Сергей замер. – Сереженька!

Только сейчас, увидев сестру, он окончательно поверил: «Всё. Я дома. Наконец дома!» Ноги подкосились, и Сергей рухнул на колени. Ольга бросилась к нему и крепко обняла:

– Сереженька, милый мой! Господи, а худой какой! И поседел совсем! Ничего, ничего, теперь все будет хорошо! Братец мой дорогой!

Ольга, всхлипывая, целовала его небритые щеки и потрескавшиеся губы, а он только беспомощно улыбался. Потом Ольга вгляделась в его глаза. Сергей усмехнулся:

– Ну, что ты там видишь?

Ольга видела многое, но только покачала головой:

– Цел, и слава богу! Вставай, поедем домой.

Они поднялись и еще поглядели друг на друга. Ольга достала платок и стала вытирать с лица брата следы своей помады:

– Ну вот, а то ты как клоун.

– А ты совсем не изменилась! – сказал Сергей, перехватил ее руку и поцеловал.

– Да что мне сделается! – усмехнулась Ольга, но вдруг лицо ее скривилось, и она, не сдержавшись, заплакала навзрыд. Брат, вздохнув, обнял ее.

– Перестань, не надо. Ты ни в чем не виновата, и стыдиться тебе нечего. Так карта легла, и все. А могло наоборот получиться: я здесь, а ты там.

– Я бы там не выжила.

– Не плачь, Горошинка, не плачь. Смотри-ка, что у меня есть. Сейчас, где же…

Ольга достала зеркальце, вытерла слезы все тем же платочком и заново накрасила губы. Горошинка! Давно она не слышала этого детского прозвища. Они с братом и правда были одинаковые – как две горошинки из одного стручка, как две капли воды. Были когда-то. Сейчас почти ничего не осталось от давнего сходства двух близнецов, лопнул стручок и раскатились горошинки. Очень далеко раскатились друг от друга.

Да, рассыпался горох на тридевять дорог…

Сергей порылся в карманах и достал что-то маленькое и круглое:

– Вот, это тебе.

Ольга ахнула:

– Волчок!

Это был маленький деревянный волчок, гладко отшлифованный.

– Где ж ты взял? Неужели сам сделал?!

– Нет, не сам. Попросил одного мастера. Он вытачивал для детишек, вот и мне сделал. Помнишь, у тебя был такой? Только расписной. Ты еще как-то гадала по нему.

Они снова взглянули друг на друга, чувствуя одно и то же: радость от встречи, сострадание, нежность…

– Как там мама? – спросил Сергей, отряхивая полы Ольгиного пальто. – Ну вот, у тебя чулки на коленках порвались!

– Мама ждет не дождется! Да ладно, наплевать на чулки! Идем!