Френсис Дэвис: Вкус любви

— Кухня здесь неплохая, — сказал Джулио.

Она была большой и просторной, достаточно светлой. Посередине стоял стол, за которым могло разместиться человек восемь, и деревянный буфет. Три окна смотрели на три разные стороны, Делл и Ходж провели еще водопровод, устроили душ, поставили старую плиту и холодильник.

Джулио осмотрел весь дом, заглядывая в каждый угол и каждый чулан и выстукивая балки.

— Это крепкий старый дом, но чтобы привести его в порядок, придется немало потрудиться, — сказал он.

— Мне ли не знать! Первым делом займусь полами. Под этой ужасной коричневой краской — великолепные сосновые доски.

— А что под ними?

— Подпол.

— Знаешь, если здесь устроить хорошую вентиляцию, то получится прекрасный винный подвал.

— Правда?

— И потом можно будет с северной стороны пристроить еще столовую внизу и еще одну спальню наверху, — увлеченно продолжал он.

— Но мне вполне нравится есть на кухне и совсем не нужны дополнительные спальни. Так что успокойся, Бонд, — она поймала его взгляд и увидела, как его лицо расплылось в веселой улыбке.

— Разумеется, вы правы, Марпл. Иногда меня заносит. Вы должны меня останавливать.

— Обязательно, Бонд, обязательно. — Она засмеялась и взяла его за руку. Пошли на улицу, я покажу тебе мой ручей. Если только ты не будешь пытаться перестроить и его, — поддразнила она.

Узенькая тропинка вела через благоухающий цветами луг прямо в лес. Джулио оглядел березы, темные ели, клены и дубы.

— Вот этот надо бы срубить, — сказал он, указывая на пораженный какой-то болезнью вяз, затем виновато взглянул на нее.

Она засмеялась.

— На этот раз ты прав.

Рука об руку они прошли мимо камыша и папоротника, болотных ноготков и дикой петрушки, растущих по берегам ручейка, журчащего по камешкам и бурлящего в небольших омутах.

— Ты слышишь? — спросила Кэйт. Он склонил голову набок, непонимающе глядя на нее.

— Это мой водопадик. Там всего чуть больше полуметра высоты, но все же это самый настоящий водопад. — Они пригнулись, проходя под плакучей ивой, и вышли к небольшому пруду, не больше двух с половиной метров в диаметре.

— Так это здесь прячется твоя форель? В этом крошечном омуте? — Голос его звучал недоверчиво.

— Но это же не акулы, — возразила она, смеясь и потянув его за собой на землю. Она легла на спину, глядя сквозь заросли дикой сирени на ветки деревьев там, наверху. — Правда здесь здорово? — спросила она, блаженно вздыхая.

Джулио перевернулся на живот и начал рассматривать траву и мох, с таким сосредоточенным вниманием перебирая каждую травинку, как будто искал бриллианты. Затем он откашлялся.

— И в каком возрасте ребята могут научиться ловить рыбу так, как ты?

— Ловить рыбу? Девочки могут научиться и в одиннадцать, по крайней мере, мне было столько, а у мальчиков в этом возрасте неважная координация, так что они — лет в тринадцать.

— Такие взрослые? Было так тихо, что она слышала его дыхание.

— Кэйт, ты помнишь тот вечер, когда мы пошли на банкет, посвященный премьере, когда я сказал тебе, что мне все равно, будешь ли ты жить со мной? Я лгал сам себе — для меня это действительно очень важно. Важнее всего на свете. Ты нужна мне, Кэйт. — Но глаза его смотрели на нее не умоляюще, а с гордостью. — Мне кажется, я люблю тебя больше жизни.

— Милый, может быть, меня немного и пугает такая перспектива, но я бы переехала к тебе хоть завтра, если бы мы смогли найти в воскресенье транспорт и рабочих.

— О, Кэйт, — воскликнул он, сгребая ее в охапку. — Ты увидишь, как все будет здорово. И тебе больше никогда в жизни не придется есть рагу из консервированного тунца — уж это я тебе обещаю. Нет, если ты действительно так уж любишь тунца, я приготовлю тебе вителло томато, о, Кэйт?

— М-м-м-м?

— А ты не боишься меня? Не боишься, что я стану подавлять тебя?

— Нет, больше не боюсь. Может быть, это звучит и странно, но в спорах с тобой я нашла в себе силы по-настоящему любить тебя — перестать бояться потерять свою индивидуальность, свою силу. Я сама решаю, как мне распорядиться собой, и чем добровольнее я отдаю себя тебе, тем сильнее становлюсь.

— Я обещаю тебе, что ты всегда будешь свободна, — сказал он, щекоча ее губы мимолетными поцелуями. — Даже если бы я не хотел этого, ты бы все равно не согласилась бы на другое. Ты сильнее, чем сама думаешь. Ты всегда была такой — просто раньше сама этого не знала.

— Так мне однажды говорил один художественный редактор, — пробормотала она, — который назвал меня упрямой и настырной и…