Елена Ларина - Диктофон, фата и два кольца, или История Валерии Стрелкиной, родившейся под знаком Льва

— Знаешь, Бельчонок, я подумал, что у меня есть акварель, которая очень тебе дорога. И мне хотелось бы вернуть ее тебе…

— «Ландыши!» — закричала я.

А потом бросилась к Матвею. Боже мой, из всех подарков, которые можно было бы мне подарить, он выбрал самый чудесный в мире! Я обняла Матвея и поцеловала его.

— Угадал? — засмеялся он.

— Еще как! — воскликнула я. — Это же… Ты чудо!

У меня не хватало слов, чтобы выразить все свои чувства. Наконец-то «Ландыши» вернутся ко мне!

— Я подумал, что они должны быть у тебя. Захочешь — оставишь здесь, а нет — увезешь к себе… Ведь вы с отцом жили все время вместе.

Я кивнула. Да, это он хорошо придумал. Место «Ландышей» в моей квартире, где до сих пор хранятся многие вещи отца. В его комнате я и повешу эту акварель.

— Я отвезу ее туда. — Наконец я смогла произнести хоть что-то внятное.

— Тогда я сейчас же ее сниму.

Он приставил стремянку поближе к картине и стал подниматься. Вот уже Матвей стоит на последней ступеньке, еще мгновение, и он начнет ее снимать. Но тут по галерее стал разгуливать неизвестно откуда взявшийся сквозняк. Рука Матвея дрогнула, и вместо «Ландышей» он ухватился за портрет графини. Стремянка покачнулась, я кинулась к Матвею и постаралась удержать лестницу, чтобы она не грохнулась на пол. И если стремянка устояла, то «графине» повезло меньше: картина покачнулась, и старый шнур, на котором она висела, лопнул. Портрет с грохотом рухнул на пол.

Я подошла к нему, следом за мной — спустившийся вниз Громов. Мы наклонились над картиной. Рама раскололась пополам, но сам портрет, кажется, не пострадал. Матвей поднял «графиню».

— Нужно будет отвезти ее к реставраторам.

— Смотри… — показала я на то место, где рама отошла от холста.

— Вот это да! — воскликнул Громов.

И действительно, мы совершенно отчетливо увидели, что за портретом графини художник спрятал еще одну картину.

— Давай посмотрим, что там! — предложила я.

— Нет… Мы можем повредить картину.

— Перестань, я это проделывала сотни раз в мастерской у отца. Мне только нужны тонкие щипцы…

— Кажется, у нас такие есть, — сказал Громов. — Сейчас принесу.

Когда Матвей принес инструменты, мне пришлось изрядно повозиться, чтобы достать еще одно творение Васина, которое он спрятал от посторонних глаз. Наконец мои усилия увенчались успехом… Я постепенно извлекала на свет божий полотно, где Артемий изобразил графиню в стиле ню. Но по мере того как я отделяла холст от рамы, изображение менялось…

И вот перед нами предстало творение Васина целиком и полностью. Черноволосая обнаженная красавица расчесывала свои прекрасные волосы перед зеркалом. И в том же зеркале отражалась еще одна фигура — обнаженного молодого человека, лежащего на кровати. Это и был сам Васин. И я вспомнила… тот самый, недостающий фрагмент. Несколько листов, которые я прочитала еще во время болезни. Это были обрывки дневника графини.

— С ума сойти, — прошептал Громов. — Так они были любовниками! Граф узнал и поэтому…

— Нет, — ответила я. — Все было совсем не так… Граф вообще никого не убивал.

Наши взгляды встретились.

— Лера, — произнес Громов, — что ты узнала?

— Правду, Матвей, правду. Представь себе, как в этом огромном прекрасном доме живет молодая красивая женщина. Ее муж очень богатый и очень занятой человек, занимающий блестящее положение в обществе. Он души не чает в жене, но… постоянно занят. А она находится здесь, отрезанная от прошлой, привычной жизни, где остались все ее подруги и родня. О, она, безусловно, довольна своим браком и ни за что не согласилась бы отказаться от него. Ведь сейчас у нее есть все, о чем прежде она могла лишь мечтать.

Но… несмотря на столько плюсов, есть один, но весьма существенный минус. Женщине невыносимо скучно. Наряды, экипажи, драгоценности уже не приносят ей такой бурной радости, как поначалу, и кажутся чем-то само собой разумеющимся. Графиня замечает, что и любовь мужа, вначале пламенная и страстная, становится все более спокойной… Конечно, она понимает, что так и должно быть. Люди привыкают друг к другу. Но куда же ей деть себя? Она не может, как раньше, проводить время так, как ей нравится. Ведь положение, которое она занимает в обществе, столь высоко, что каждый ее шаг точно рентгеном просвечивается.

И вот в дом такой женщины приезжает молодой художник, который к пятилетнему юбилею семейной жизни должен написать портрет графа и графини. Граф позирует первым, времени у него совсем немного, и тратить его на художника он не собирается. Зато графиня… Она рада обществу молодого человека. С ним она может беседовать, не вызывая ничьих пересудов. Думаю, она пожаловалась ему, что ее жизнь вовсе не так прекрасна, как может показаться на первый взгляд. Васин, который уже и так был тайно влюблен в прекрасную графиню, теперь воспрянул духом,